Василиса Ветрова Китайская загадка

Китаец мне сразу не понравился. Как только он отворил дверь и вышел на полутемную лестничную клетку, появилось ощущение какой-то враждебности. В голову полезли мысли, что зря мы вообще прилетели в Китай, четверо непутёвых туристов. Чужая культура, непривычная еда, толпы народа, и смотрят здесь на нас, как на идиотов. При этом ещё все улыбаются.

Макс сразу же принялся отчаянно жестикулировать и, улыбаясь, объяснять, что мы и есть те самые русские ребята. Он достал распечатки с бронированием и принялся размахивать ими перед самым носом китайца, который рядом с высоким худощавым Максом был похож на маленький круглый пирожок. Узкие глаза на полном лоснящемся лице подозрительно сощурены, губы сложены бантиком. Распечатки китаец игнорировал, зато нас рассматривал внимательно: острый взгляд перемещался от одного гостя к другому. По спине пробежал холодок, и я отвернулась, посмотрев на ребят. Катя легким движением руки откинула назад рыжие кудри и выдавила дежурную улыбку. Миха, сложив ручищи на груди, сверлил китайца взглядом в ответ. Хозяин, наконец, перестал изображать истукана, покачал головой, недовольно цокнул языком, а потом ни с того ни с сего вдруг расплылся в улыбке.

— Зяходите пзялся.

Мы ввалились в квартиру, стараясь не наступить друг другу на ноги в тесном коридоре и куда-нибудь приткнуть наш багаж. Из кухни пахло специями, такими же приторно-сладкими, как улыбка хозяина.

— Макс, ты где его откопал? — ткнула я в бок незадачливого товарища.

— Так на сайте Airbnb. Отзывы хорошие, — пожал плечами парень. — Свет, тебе с ним в горы идти что ли? Переночуем две ночи в этой хате и срулим. Сойдет. Да не переживай, я у таких типов останавливался, что закачаешься! И все норм было. А этот еще ничего.

Как же, ничего! Обстановка, по мнению Макса, наверное, тоже ничего! Я посмотрела на засаленные косяки дверей и расползающуюся паутину трещин на стенах коридора. Н-да.

Хозяин проводил нас в крохотную кухню и предложил рассаживаться. И без того тесное пространство загромождали пузатые стенные шкафы, и высокие этажерки у окна, заставленные всяческими побрякушками. Среди прочего на них красовалось множество статуэток божества Вэньшу. Китайский божок демонстрировал себя в разных позах: Вэньшу со свитками, Вэньшу, медитирующий в позе лотоса, Вэньшу, несущий вязанку хвороста, Вэньшу такой, Вэньшу сякой. Припомнить бы за что он отвечает? Вроде, помогает прийти к просветлению. С другой стороны, божество воинственное и охраняет Буддизм от всяких нехороших посягательств. Не разберёшь этих китайцев. Я настолько увлеклась рассматриванием фигурок, что Максу пришлось ткнуть меня в бок, чтобы все могли пройти. Катя с Михой протиснулись за дальний край стола, чудом не задев огромные вазы, расставленные у стены. А я пристроилась рядом с Максом на твердую скамейку, стоявшую ближе к выходу. В глаза бросались всё новые детали: картины традиционной китайской живописи, изображающие горные пейзажи, подвески, которые у нас называют «музыка ветра», тканевые свитки с вышитыми иероглифами. И как только всё это здесь поместилось!

Я поймала на себе взгляд китайца, который, сложив руки на круглом животе, хитро улыбался и сам был похож на одну из своих статуэток. Он опирался спиной об узкую кухонную столешницу уместившуюся между мойкой и плитой и внимательно нас разглядывал.

Дождавшись пока все усядутся, ловким движением откуда-то из-за спины хозяин извлек поднос с четырьмя маленькими чашечками.

— Тяй! — радостно провозгласил он и водрузил подношение на стол.

Я взяла черную чашечку, шершавую на ощупь. Запах чая оказался специфическим: тягучий, сладкий и одновременно с какой-то резкой нотой. На лицах друзей читалась тень сомнения. Макс подозрительно принюхивался, Миха задумчиво чесал лапищей белобрысый затылок, словно размышляя пить это, или вылить от греха подальше. Катя и вовсе брезгливо поджала тонкие губы и наморщила нос. Однако отказаться от угощения никто не посмел. Тут китаец точно обиделся бы. Пока мы через силу втягивали в себя напиток, в нос ударил совсем уж резкий запах.

— Не-не-не! — Макс энергично замахал руками, увидев тарелки с лапшой, политой какой-то кашицей тёмно-коричневого цвета.

Китаец сощурился ещё сильнее и, видимо оценив выражение наших лиц, поставил поднос настолешницу позади себя. Хитро улыбаясь, достал чайник и долил всем добавки. Затем извлек из-под стола табуретку и подсел к нам.

— Значит, в горы пайдёте? Храмы смотреть будете? Искать места сильные? Интересна… — протянул китаец.

— Угум, — выдавил Миха и под столом отвесил пинка Максу, разболтавшему о наших эзотерических увлечениях.

— Саморязвитие, хорясо, ага, — залопотал хозяин. — Надо ци много работать — тогда хорясо. Нада мысли в чистоте быть. Тогда искать не нада. Сила изнутри придет.

Все покивали, стараясь вежливо улыбаться. Беседа не завязалась, и вскоре мы удалились в отведённую для гостей комнату.

Здесь тоже было очень тесно: по углам стояли четыре кровати. У одной стены между ними был втиснут шкаф, у противоположной — две прижатые вплотную друг к другу тумбочки. Посреди комнаты оставался совсем небольшой пятачок свободного пространства. В отличие от кухни, обстановка в спальне была более чем лаконична: стены и шторы спокойного светло-серого цвета, картины и подвески отсутствовали. За окном на одной протяжной низкой ноте шумел хай-вей, пестрели неоновыми вывесками высотки. Пока мы пили чай, стемнело.

После десятичасового перелета на шум и вид из окна всем было плевать. Ворча насчёт китайца и отчитывая Макса, мы разобрали необходимые вещи, посетили санузел и повалились спать.

Едва я прислонила голову к подушке, как раздался нечеловеческий ор. Китаец что ли вопит? Поспать не дают, ведь только легла! Сонное сознание не хотело реагировать, но крик не прекращался. Прислушавшись, я, наконец, разобрала слова:

— Средневековье! Долбаная Европа! Смотрите! Это треш! Катька пропала!

Последний выкрик вызвал тревогу, и я открыла глаза. Светло. Значит, уже утро, и проспали мы не меньше шести часов! По комнате в одних трусах бегал всклокоченный Миха и кричал. Тыкал в окно. Тормошил Макса, обвиняя его в чем-то.

— Долбаный Китаец! Твой! Китаец!

Интересно, чем ему так насолил круглолицый? А что там он вопил по поводу Катьки?

— Мих! Миха! — позвала я. Спросонья голос сел, и вышло очень тихо. Да и попробуй перекричи такой гам.

Интересно, почему Макс не просыпается? И почему китаец не прибежал на крик? И… как же гудит голова!

Я приподнялась и потянулась за бутылкой воды, стоящей на