никакой!"

На овчарне поселился…

Ждёт двуликих день деньской.

И, однажды, в воскресенье,

В праздник светлого Христа,

Привезли овечек новых,

Не проверив паспорта.

"Бе" да "бе", – кричат "овечки",

А глаза у них горят,

Потому что злые волки

Истребить хотят ягнят.

Вылез парень из соломы,

Вилы в руки свои взял:

"Это волки, посмотрите!" -

Оглашенно закричал.

А двуликие взбесились

И напали на него.

Покусали руки, ноги…

Расцарапали лицо.

Но парнишка не сдавался,

Отбивался он как мог

И овечек очень многих

От погибели сберёг.

В плен двуликих захватили,

В клетку их и в зоопарк.

Пусть другие видят люди,

Как коварен этот враг.

Пареньку медаль вручили,

И отправили домой…

Мол, спасибо, будем помнить,

Ты теперь для нас герой.

Время шло неторопливо…

В клетках волки не сидят…

Стало жалко их кому-то:

Воют, стонут, в лес глядят.

Их тихонько отпустили,

Коль раскаялись в грехах…

Мир худой намного лучше,

Чем сражения в полях.

Волки в лес опять вернулись,

Не забыв про паренька…

Месяц, два за ним следили,

Чтоб напасть исподтишка.

Парень в стойку встал: "Не сдамся!"

Волки в круг его берут…

Морды скалят, угрожая,

Что парнишку разорвут.

И схлестнулись до победы…

Понимая, лишь один

В схватке будет победитель,

Мирной жизни властелин.

Волки прыгают на парня,

Он руками пасти рвёт…

Шкуры волчии сдирая

Им пощады не даёт.

Сила в правде, как известно,

Чтобы правду отстоять,

Иногда её придётся

С кулаками добывать.

Бой закончился победой,

Только радости в ней нет,

Потому что на свободе тот,

Кто волчий взял билет.

Кто, из клеток выпуская,

Не боится, что зверьё,

Всё равно вернётся делать

Дело грязное своё…

По просёлочной дороге

На телеге, не спеша,

Парень ехал на деревню

Шкуры волчии везя.

Продавать, менять, а может…

Добрым людям показать,

Что волков в овечьих шкурах

Надо просто истреблять.

Чтоб они не нападали

Стаей всей из-за угла…

И загнав не рвали жертву,

Зубы скаля и рыча.

Сдал медаль свою парнишка

И отправился домой…

Любят там не за медали

И не только в выходной.

Где ты, мама?

Тихо лёжа на больничной койке,

Пряча взгляд от строго врача,

Девочка сплетая пальцы в узел,

Прошептала: "Мамочка жива?

Я на миг один глаза закрыла,

Под обстрелом рухнула стена…

А глаза открыла – мамы нету…

У меня раздроблена нога".

Боль по телу ли бежит волнами,

Сиротой останется дитя…

Девочка в больнице причитает:

"Где ты, мама, милая моя?"

Врач вздохнёт и молча отвернётся,

Жалось в сердце скорбью восстаёт.

Но девчушка терпит боль и верит,

Мать её найдётся и спасёт.

А в палате ночью засыпая,

От кошмаров девочка кричит;

"Мама, мама, мама, мама, мама"…

Ужас страха трудно пережить.

Кровь от этих криков застывает…

Леденеют сердце и душа…

Беззащитно телом содрогаясь,

Снова плачет девочка одна.

Мать во время взрыва оттолкнула

В глубь квартиры доченьку свою,

А сама упала, как с обрыва,

Под стеной оставив жизнь свою…

Но не скоро разберут обломки…

Стекленеют женщины глаза,

Лишь надежда сердце согревает,

Дочь её осталася жива.

Крики "мама" мир переполняют…

Крики боли, скорби и любви…

Девочка с недетскими глазами…

Сколько их… таких… сирот войны?

Письмо с фронта

"Живи!" – всего четыре буквы

Ей на прощанье написал,

В них боль, тревога и надежда,

Что он не зря в сраженье пал.

А завтра,  вновь, проснётся солнце…

И мирным небо сможет стать,

Без гула, воя и бомбёжек…

Без страха ночью  засыпать.

"Живи!" – молитва, заклинанье…

"Живи!" – признание в любви,

Всех тех, кто жизнь отдал за счастье

Тех, кто не должен знать войны.

И слёзы в вечности застыли…

Огонь негаснущий горит…

"Живи! Живи! – мерцает пламя:

Никто не должен быть забыт!"

Мир

Будь проклят мир, что скалясь, как гиена,

Рвёт сердце, душу, тело потроша,

Ехидно, мерзко, тихо захихикав,

Кровь лижет, молча, с морды палача.

Будь проклят каждый, кто задуть желает,

Огонь, что вечность пламенем горит

И освещает путь, напоминая,

Что мир любой в борьбе всегда добыт.

Будь проклят свет, что желчью исторгаясь,

Идёт на сделку, советь потеряв…

И за купюры кровью окропляя…

Бежит трусливо, всё с собой забрав.

Будь проклят тот, кто прошлое не помнит,

Высокомерно задирая нос…

Уничтожая, выжигая души,

Тела выносит прямо на погост…

Пусть тьма кричит, в проклятьях задыхаясь.

Принудить мир быть мирным нелегко.

Гиены пасти скалят, намекая,

Что даже с миром мира не дано…

Мир…

Пока ты мирно спишь в своей постели

И видишь сны о счастье и любви…

В подвале дома прячутся другие

И выживают в боли и огне.

Встаёт лениво солнце улыбаясь…

И ты на кухне горький кофе пьёшь,

Не думая, что в этот миг кому-то

Под пытками приставлен к горлу нож.

Идёшь, а может едешь на работу,

Мечтая, где свой отпуск провести…

А кто-то продираясь сквозь кордоны

Не знает, как живым к своим пройти.

По телефону в перерыв узнаешь,

Жена и дети дома ждут тебя,

А кто-то где-то до сих не знает,

Осталась ли в живых его семья.

Рисуешь пальцем буквы на машине…

На грязной можно много написать…

А кто-то в тесном танке задыхаясь

Решает жизнь за родину отдать.

Зайдёшь ты в магазин после работы,

Считая, сколько денег в кошельке,

А кто-то сутки, двое голодает

И проклинает бесов на земле.

Придёшь домой довольный и усталый,

Лапшу заваришь или съешь борща…

А кто-то где-то в небо смотрит, плача,

Дом потеряв, родных, друзей, себя…

Жену обняв, детей отправив в койку,

Подаришь ей и звёзды, и луну…

А кто-то ночью слыша канонаду

Который год живёт в, войны, аду.

Уснёшь с улыбкой на губах от счастья,

Укрывшись негой ласки и любви,

А кто-то слёзы горькие глотая

Не верит в то, что души спасены.

Проснёшься утром, снова на работу…

А может быть законный выходной…

И лишь для тех, кто выживает где-то…

И день, и ночь идёт жестокий бой.

Живём взаймы

Живём, друзья, не думая о том,

Что каждый вдох чужой душой оплачен…

Что каждый выдох – слёзы матерей,

Плач вдов, сирот о том, кто был