рожала четвертого, я проклинала себя за то, что была настолько глупа и позволила Генри снова сделать меня беременной.

— Но радость от рождения детей перевешивает боль, разве нет? — спросила меня Клэр.

Я улыбнулась ей.

— Да, это так.

— Еда остывает, — подошла к нам Жанна.

— Тогда как насчет того, чтобы использовать сверхспособности бабушки и собрать детей? — Марни широко улыбнулась своей маме. — Я свистела и кричала, но они не хотят отвлекаться от игры.

— Что же, пусть играют. — Жанна пожала плечами. — Мы пока можем поесть, а потом, когда они начнут хныкать, что им ничего не досталось, они научатся приходить вовремя.

— Хорошо. — Я поцеловала Ханну и встала. — Я принесу тебе еду, Клэр.

Тайтон и другие мужчины сидели на солнце и разговаривали. Фредерик держал на плечах своего младшего сына, и они над чем-то смеялись.

— Над чем веселитесь? — спросила я, проходя мимо них.

— Да мы просто говорили о том, как нам повезло родиться свободными людьми. — Лукас поднял руку, чтобы прикрыть глаза от солнца. — Охренеть, как грустно, что Совет Родины внушает женщинам, что мы, Северяне, монстры.

— Да, но на Родине не все так плохо.

Генри фыркнул.

— Назови хоть что-то хорошее.

Прикоснувшись к своему животу, я задумалась.

— Э… ну, Родина — это место, где люди заботятся друг о друге. Иногда, конечно, власти могут перегибать палку, но никого не бросают в бедности или болезни. Там заботятся о животных и всегда готовы убрать мусор.

— Но ты не можешь ругаться, драться или портить воздух. — К разговору присоединился один из сыновей Марни и Генри.

— Или пить пиво, — добавил Тайтон и поднес бутылку ко рту.

— Это правда, да. Пить пиво и ругаться незаконно, но с «портить воздух» — это преувеличение. Само по себе это не противозаконно… Это просто плохие манеры.

— Я не смог бы жить в месте с таким контролем над разумом, — заявил Фредерик и покачал головой. — Когда же это закончится? Если мы будем жить по-своему, а они — по-своему, мы вскоре станем настолько разными, что даже если стена однажды рухнет, окажется, что мы — совсем разные человеческие виды.

Я переступила с ноги на ногу и наморщила лоб, а Фредерик продолжил:

— Подумайте. В течение двухсот лет жители Родины уверяли друг друга, что мы какие-то демоны. Что, если никто не пересечет границу в ближайшие двести или триста лет? Представляете, какой это будет культурный шок? Хотел бы я дожить до того времени и увидеть это. Держу пари, в будущем женщины с Родины найдут способ сделать себя гермафродитами, просто чтобы мы, мужчины, стали им не нужны.

Тайтон рассмеялся.

— Уж точно бы они так сделали, вот только они не слишком любят технологии, а природа в таких вещах работает медленно.

— А, да ладно, за двести лет они могли бы найти способ просто отращивать члены, — заявил Лукас.

Тайтон кивнул.

— У них уже есть способ заменить члены. Как вы думаете, как они делают Северян? Все мальчики, которых мы получаем, сделаны в лабораториях. Плюс, они контролируют точное количество мальчиков и девочек, которое у них рождается.

— Тайтон, остановись. В твоих устах это звучит хуже, чем есть на самом деле, — запротестовала я. — Женщины оплодотворяются в клинике, но дети растут в утробе матери точно так же, как здесь. Ты говоришь так, будто Северян выращивают в какой-то пробирке, а это неправда.

— Пока что да, но через двести лет люди на Родине будут выращивать детей в лабораториях, уж поверь мне. — Тайтон сделал еще один глоток пива.

— Я сомневаюсь, и прежде чем вы уже окончательно решите, что Родина — это ад на земле, позвольте мне просто напомнить вам, что там живут удивительные люди. Такие люди, как я, добросердечные и заботливые.

— Хм… — он нахмурился. — Не знаю, не знаю. Прошлой ночью ты заснула сразу после того, как мы занялись сексом, и лишила меня второго раза. Это было как-то не очень заботливо.

Он улыбнулся и подмигнул мне. Я же проигнорировала его шутку и ткнула пальцем в сторону стоящих и сидящих рядом мужчин.

— Родина — замечательное место. Поверьте мне.

Тайтон встал и подошел, чтобы обнять меня.

— Просто признай, что тебе здесь нравится больше, любовь моя.

Я оглядела свою большую семью и своих детей, счастливо играющих поодаль, и легко кивнула.

— Мне здесь нравится.

Тайтон расплылся в широкой и очень довольной улыбке, поэтому я добавила:

— По большей части.

— По большей части? Что это должно означать?

— Просто бывают дни, когда я скучаю по Родине.

— Почему? — Фредерик сморщил нос. — Мы только что согласились, что это дерьмовое место.

Я вздохнула.

— Это не так! Да, некоторые законы крайне неудачны, но и Север не идеален.

Наклонив голову, Тайтон возразил мне:

— Ага, но не забывай, что они запретили нашу книгу, а Северянам она понравилась.

Это замечание заставило Фредерика громко хмыкнуть.

— Ничего не знаю. Эротические сцены были немного скучноваты на мой вкус.

За последние семь лет я опубликовала пять книг, и три из них были написаны в соавторстве с Тайтоном, который, к слову, не слишком хорошо воспринимал критику. Щелкнув пальцами, он выпятил грудь.

— Если ты хочешь порно, иди и найди себе книгу в разделе эротики. Наши книги — это искусство.

— Конечно, конечно. — Фредерик закатил глаза, но я не обиделась, потому что это было так типично для братьев, которые любили поддразнивать друг друга.

Фредерик повернул голову и подмигнул мне с легкой улыбкой как раз в тот момент, когда из-за угла дома показалась Уилма. В двадцать два года она была еще красивее, чем тогда, когда я впервые ее встретила.

Мы наблюдали, как она обняла племянниц, которые подбежали, чтобы поприветствовать ее. Она кивала и улыбалась и мальчикам тоже, но к ним не прикасалась.

— Где Эммерсон? — окликнул ее Тайтон.

— О, ему пришлось уехать на восточное побережье, но он будет здесь в следующее воскресенье.

— А как насчет Маршалла и Царя?

Я все ждала, когда двое ее сыновей выйдут из-за угла, и будто по сигналу они рванули к