- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (52) »
ростом превосходил меня больше, чем на полметра и обладал силой венерианской земляного кита. Тем не менее, он должен был понимать, что не стоит позволять вражеским тетам сбить себя с ног. Они упали на него, как атомные бомбы, материализовавшиеся в стратосфере, и он с глухим стуком рухнул на траву.
Рефери дунул в ультразвуковой свисток, воем отозвавшийся у нас в шлемах, но наш левый бек не шевелился.
На поле выбежал доктор, и каппа застонал.
— Зачем ты сделал такую глупость? — спросил Дональд Майерс. — Ты же знал, что у тебя не получиться убежать от них.
— Кажется, я не подумал об этом, — покраснел каппа. — Кажется, я… я проглотил таблетку ума, не разжевав ее.
Игрокам университетских команд не разрешалось ругаться, но я могу представить, что вертелось у Дона на языке. Доктор быстро осмотрел каппу.
— Правая нога не сломана, но несколько мышц сильно растянуты, — объявил он вердикт. — Сильный ушиб левого бедра. Растянутые сухожилия…
Доктор продолжал еще несколько секунд. На лице Дона появилось опасение, что травмированному каппе придется пропустить несколько игр.
— Только не говори мне, что ты забыл закалить мышцы в инфра-нейтринной машине, — мрачно сказал Доп. — Ты должен был легко выдержать такой удар.
— Кажется, я торопился и не прошел полный курс подготовки.
Через минуту наш тренер вывел на поле замену, и игра продолжилась. Но теперь вам, наверное, стало ясно, что было не так с нашей командной — излишняя самоуверенность. Игра шла дальше, мы не вели по очкам и начали паниковать, что не сумеем победить даже такую слабую команду. Но все закончилось не так плохо, потому что нам удалось заработать один тачдаун.
После игры профессор Майерс подошел к сыну. С ним был еще один пожилой человек.
— Профессор Альфред Крэйн, преподаватель радиологии в Полярном Техническом Университете, — представил его отец Дональда.
Профессор Крэйн знал об игре гораздо больше профессора Майерса. Я понял это по одному взгляду на него. У него в глазах был коварный блеск, напомнивший мне о кобре-кошке, собирающейся вонзить в кого-то клыки.
Он откашлялся.
— «Экватор», насколько я знаю, только что закончил матч против Полинезии. Мой сын Уиллис — квотербек, кажется, вам это и так известно, поэтому меня интересует счет. Гм… вы не возражаете?
Никто не возражал, и профессор Крэйн включил телевизор. «Экватор» обыграл соперника со счет семьдесят три — ноль, и от этого нам стало еще хуже. На экране появилась чрезмерно смазливая рожа Уиллиса Крэйна.
— Привет, Уиллис, — поздоровался с ним отец. — Ты в порядке?
— Конечно, папа. Все прошло, как нельзя лучше. В третьем и четвертом периодах мы играли вторым составом. — Он ухмыльнулся. — Вся команда ждет не дождется возможности потоптаться по меркаптаиовой форме «Пацифика», в особенности по их квотербеку Дону Майерсу. Когда мы закончим с ними, от них останется не больше, чем от термофильного земляного червя при абсолютном нуле.
Дон стиснул зубы.
— Эй, ты, грязная экваторианская крыса! — воскликнул он. — Получив шанс, которого вы так ждете, ты будешь сожалеть об этом так, словно случайно отрезал себе руку протонным лучом.
— Мальчики, мальчики! — скромно вмешался профессор Майерс.
— Думаешь, ты женишься в этом году? — ухмыльнулся Уиллис. — Не смеши меня. Да когда мы закончим подтираться вашей формой, на тебя не взглянет ни одна девушка. С чего ты вообще взял, что Лана выйдет за тебя?
— Тащи сюда свой зад, трус! — закричал Дои. — Если у тебя есть хотя бы смелость марсианского растительного жука…
Профессор Крэйн нажал на кнопку, и Уиллис исчез с экрана.
— Прошу прощения, — извинился Крэйн. — Профессор Майерс, я не знал, что у Дональда с Уиллисом такие плохие отношения. Кажется, дело усугубляет какая-то девушка, не так ли?
— Еще как усугубляет, — заметил я.
— Ох, уж эта неуравновешенность юности, — вздохнул Майерс. — А я-то думал, что современные подростки стали намного благоразумнее. Возможно, мы преувеличиваем значение физики и химии. Насколько мир был бы счастливее, если бы всех молодых людей в возрасте от пятнадцати до семнадцати заставляли бы проходить получасовой курс успокаивающих лучей, способствующих улучшению настроения! Тогда бы не было никаких волнений, неприятных споров и нарушений порядка.
— Как и жизни, — добавил я.
Дональд не обращал на нас никакого внимания. Наверное, размышлял о том, что хочет сделать с Уиллисом Крэйном.
— К счастью, профессор Крэйн, мы с вами можем рассуждать обо всем на трезвую голову, — сказал отец нашего квотербека. — Пусть девушка достанется победителю.
— Разумеется. Только так и никак иначе.
Профессор Крэйн улыбнулся, будучи уверенным, что его сын по всем параметрам лучше Дональда.
Теперь у вас есть представление о проблемах нашей команды. В следующем матче — против Лунного Сельскохозяйственного Колледжа — небольшого учебного заведения, не воспринимающего футбол всерьез, — нам удалось добиться лучшего счета. Но даже сейчас мы совсем не блистали. В середине игры, один их наших тайт-эндов стоял у линии ворот, пробежав двести сорок метров. Ожидая паса в протянутые руки, он вдруг рухнул на землю. Казалось, будто кто-то направил на него электронный луч.
Но произошло вовсе не это. Врач установил, что у тайт-энда всего лишь перенапряжение.
Дон растерялся.
— Это не имеет никакого смысла, — жаловался он. — Он потреблял нужное количество калорий и спал ровно столько, сколько нужно. Учился он в меру, регулярно принимал таблетки ума и закалял мышцы в лучевой камере. Ничего не понимаю.
Затем истина все-таки всплыла наружу. Этот тета был обжорой, проводившим всю ночь за едой. Не настоящей едой, дающей калории или откладывающейся в виде жира. Он поедал новые бескалорийные синтетические смеси, содержащие большое количество ароматизаторов, имитирующих когда-то популярные вкусы. Оказалось, что у нашего тайт-энда была необычная любовь к лунным стейкам и мороженому с марсианской ягодой.
Мне тоже нравятся стейки и мороженое, но я не представляю, как их можно есть часами, особенно, не забывая и про обычную пищу. И ни один из этих синтетических продуктов не мог принести спортсмену пользу.
Это открытие несколько деморализовало команду. В следующей игре случилось кое-что еще. На этот раз был виноват я.
До середины матча мы играли гораздо лучше обычного. Я выставлял правого лайнмена соперника обезьяной почти каждый розыгрыш. Спустя некоторое время ему надоело, что какая-то каппа делает из него посмешище, и он решил ударить меня.
Он был на полтора метра выше,
- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (52) »