географическом опыте эпохи Александра Македонского и всех предшествующих времен, подытоженном и осмысленном великим александрийским физиком и географом Эратосфеном (276–194 до н. э.). По представлениям Эратосфена, земная суша была окружена океаном, но уже не мифическим и потусторонним, а реальным водным пространством, вовсе при этом не безграничным. Эратосфен представлял себе земную поверхность шарообразной и впервые научным способом измерил длину земного меридиана^[8], совершив при этом лишь сравнительно небольшую ошибку против нынешних исчислений. Не приходится, однако, забывать того, что земная поверхность фактически была известна в древности лишь на очень небольшом протяжении с запада на восток (от Гибралтарского пролива до р. Ганга) и того менее с севера на юг (от о. Туле, отожествляемого с западной частью Скандинавского полуострова и до о. Тапробана — Цейлона). При этом знание об отдаленных местностях основывалось и в эпоху Эратосфена, да и гораздо позже, лишь на единичных и довольно туманных, не лишенных сказочного элемента описаниях, которые далеко не всеми принимались на веру.

^{Представление о мире в эпоху Гекатея и Геродота}

Поэтому-то позднее Птолемей и считал возможным настаивать на вероятности соединения Ливии (африканского материка) с Европой где-то далеко на западе и с Азией где-то далеко на востоке. Многие же из предшественников Птолемея считали. Ливию (Африку) окруженной со всех сторон морем. В доказательство этого приводились рассказы о якобы кругосветных плаваниях или другие, подтверждающие их мнение, соображения и факты.

Именно отношение к описаниям океанских плаваний, служивших источником для географических теорий, делило древних ученых-географов на два противоположных лагеря: признающих или отрицающих существование единого и омывающего земные материки океана. Спор этот проходит через всю древность, начиная с Анаксимандра (610–546 до н. э.), составителя древнейшей греческой карты мира, восстанавливаемой ныне лишь предположительно, и Гекатея из Милета (жил на рубеже VI и V вв. до н. э., составителя древнейшего «Землеописания» (дошедшего до нас лишь в кратких отрывках), об общих соображениях которого мы можем судить лишь по географическим представлениям младших его современников — Эсхила (525–456 до н. э.) и Геродота (484–425 до н. э.).

Древнейшие сообщения об океанских путешествиях, с которыми мы познакомимся ниже, позволяют получить довольно полное и в то же время объективное представление о тех фактических данных, какими располагала древняя география и на основании которых складывались господствовавшие в ней общие представления о земной поверхности.

Древнейшие плавания по Эритрейскому морю (Индийскому океану)

Страны Ближнего Востока, в особенности Месопотамия (междуречье Тигра и Евфрата), с глубокой древности были связаны с бассейном р. Инда. Об Этом свидетельствует известная близость материальных памятников Мохенджо Даро и Хараппа — древнейших культур эпохи металла в Индии, — так же как и некоторых символических знаков древнеиндийского письма, к соответствующим памятникам письменности и культуры древнего Двуречья.

Однако пути связей древнеиндийской культуры с культурой Шумера в точности еще не прослеживаются.

Предположительно можно говорить о большей реальности морских связей, поскольку сухопутные должны были затрудняться значительными пустынными пространствами, преодоление которых даже для привычного к лишениям и обладавшего хорошим хозяйственным обеспечением войска Александра Македонского в IV в. до н. э. оказалось сопряжено с весьма большими потерями и лишениями.

Во всяком случае, древневавилонские и древнеассирийские документы не содержат свидетельств о подобных связях и не рассказывают о каких-либо путешествиях в Индию. Древнейшие данные, позволяющие допустить проникновение ближневосточных купцов-мореплавателей столь далеко на восток, относятся к финикийцам и содержатся в Библии.

Плавания в страну Офир

«(Книга Царств, III, 9, 27) Царь Соломон^[9] построил корабли в Эзион Гебере ^[10], около Элота на берегу Красного моря в земле Эдома [область племени эдомитян (или идумеев). Расположена на территории нынешней Иордании.]. И Хирам [Хирам I (969–936 до н. э.) — царь древнефиникийского Тира] послал на тех кораблях вместе с рабами Соломона своих рабов, искусных в мореплавании. Они пошли в Офир и взяли там четыреста двадцать талантов золота, которое привезли царю Соломону. (10, 11) Корабли Хирама, привозившие золото из Офира, привезли также из Офира великое множество сандалового дерева и драгоценных камней. Царь сделал столбы из сандалового дерева в доме господа и в доме царя и арфы и псалтыри для певцов. (10, 22) Ибо царь имел на море корабли Таршиша^[11] вместе с кораблями Хирама. Раз в три года прибывали корабли Таршиша и привозили золото и серебро, слоновую кость, обезьян и павлинов [одно из разночтений оригинала, вместо „павлины“, содержит „рабы“]. (22,48) Иосафат [древнеиудейский царь (876–851 до н. э.)] построил корабли Таршиша, чтобы плыть в Офир за золотом, но он не поплыл туда, потому что корабли разбились в Эзион Гебере».

Книга Царств рассказывает о торговых путешествиях во времена царя Соломона (X в. до н. э.) финикийских купцов из города Тира (быть может, и из города Тарса в Малой Азии, хотя следует думать, что выражение «корабли Таршиша» в данном контексте определяет лишь тип судов) в страну Офир, расположенную на юго-востоке от царства Израиля, в которую попадали по Красному морю, но отожествление и точная локализация которой представляются довольно сложными. Корабли финикийского царя Хирама и израильского царя Соломона, а позднее, видимо, также и иудейского царя Иосафата, отправлялись из Эзион Гебера (у современного залива Акаба близ одноименного порта на Красном море) в трехгодичное плавание на поиски золота и других изысканных восточных товаров. Древнеарамейские наименования этих товаров сближаются в современной науке с соответствующими санскритскими словами. Самое наименование Офира сопоставляется с древнеиндийским племенным именем Abhira, помещаемым в Северной Индии.