достоинство, которое было более ценным, чем все остальные вместе взятые: Это позволило нам немного углубиться в события, которые я описываю, и "наши глубоко укоренившиеся, иногда мучительные чувства, связанные с ними".

В противном случае эти ситуации могли бы быть слишком разрушительными для нас, слишком эмоционально угрожающими, слишком напряженными, чтобы мы могли представить их хотя бы с минимальной степенью объективности, требуемой описанию. Многие события и чувства вызвали у меня и Джейн такие глубокие последствия испытаний, что мы часто испытывали сильное чувство нереальности происходящего: это не может происходить с нами. Почему в нашем возрасте (52 и 62 года, Джейн и я соответственно), нам достались жизни с такими кошмарными коннотациями? Почему я должен каждую ночь оставлять мою дорогую жену одну в больнице, и мне хочется плакать по ней, когда я ложусь спать один в доме на холме? Почему нас нельзя оставить в покое, чтобы мы могли жить мирной и творческой жизнью? И сколько миллионов и миллионов раз на протяжении веков другие люди на этой планете испытали тот же самый путь — и будут ли еще? Почему наши жизни заканчиваются вот так, когда мы чувствуем, что просто прожить каждый день — это достижение?

Этот основной импульс к выживанию стал преобладать над всем остальным. Действительно, в течение нескольких недель после начала испытаний, о которых я в эссе рассказываю, по сравнению с ними, предположительно творческие занятия, такие как написание книг и рисование картин, часто отступали на второй план. И для меня состояние Джейн стало олицетворением всего, чего мы не знаем в нашей совместной конкретно выбранной, вероятной земной реальности.

Тем не менее, мы с Джейн подходили ко всему этому творчески — все это время — и в процессе продвигались на несколько этапов ближе к пониманию Всего, что происходит. Если мы часто сильно пугались, то также испытывали приливы мрачного восторга (когда позволяли им всплыть на поверхность) оттого, что мы выжили. Мы выбрали весь опыт, который, конечно, продолжается до сих пор. "Вы сами создаете свою собственную реальность", — говорил нам Сет бесчисленное количество раз. Мы согласны — и именно в этом мы с Джейн наиболее резко расходимся с общепринятым мнением истеблишмента о том, что события происходят с людьми, а не создаются ими.

Форма эссе дала нам возможность хотя бы минимально изучить различные формы нашего творческого опыта обучения на сегодняшний день. Мы быстро согласились с тем, что годами создавали синдром болезни, но глубокие эмоциональные потрясения, сопровождавшие его физическое развитие, казалось, обрушивались на нас, как атакующие темные птицы, прилетающие из другой вероятной реальности. Мы научились. Мы приспособились таким образом, что несколько недель назад нам показалось бы невероятным — и, по иронии судьбы, как это часто бывает в подобных ситуациях, как только мы переехали в нашу новую совместную реальность, оказалось, что эти особые проблемы всегда возникали для нас.

В эссе содержится много идей о том значении, которое весь опыт борьбы с болезнью имел для нас и будет иметь в течение многих лет. Наша жизнь безвозвратно изменилась — по собственному выбору — и не в худшую сторону. Джейн и я использовали нашу волю, чтобы усилить наше внимание в определенных областях. И я уверен, что по мере того, как читатель будет разбираться в эссе, станет совершенно очевидно, что их написание для нас с Джейн было так же важно, как и для других — и все это в наших непрерывных попытках немного лучше прочнее понять, эти ментальные и физические приключения, в которые мы пытаемся погрузиться "на этот раз".

ЭССЕ 1

Четверг, 1 апреля 1982 г.

"Пусть моя душа найдет приют в другом месте".

Эта вызывающая воспоминания пророческая строчка взята из песни Сумари, которую Джейн пела за несколько дней до того, как 26 февраля 1982 года попала в больницу Эльмиры, штат Нью-Йорк. Сумари — это "язык", на котором она может говорить или петь, находясь в трансе, и который она может перевести на английский, когда и если захочет. Она записала свою короткую песню печальным, низким, дрожащим голосом, который не был похож ни на один из тех, что я слышал от нее раньше. Его неописуемая глубина чувств была удивительно провидческой в свете событий нашей жизни, которые предшествовали — и затем последовали — опыту в больнице, который так сильно повлиял на нас.

Я узнал, что Джейн сделала запись, только пять недель спустя, после того, как она вернулась в наш дом на холме из больницы: я нашел кассету 30 марта среди других записей в ее комнате. Она её не пометила, и я запустил её из любопытства. Скорбные тона песни тяжело плыли по комнате. Это сразу напомнило мне панихиду или элегию, и я почувствовал озноб, когда начал интуитивно понимать, насколько это значимо, даже без какого-либо перевода вообще.

"Пусть моя душа найдет приют в другом месте", — сказала Джейн в качестве быстрого перевода, когда я прокрутил кассету для нее несколько минут спустя. Была середина холодного дня. Она сидела, свернувшись калачиком, в своем кресле в гостиной, опустив голову и слушая. Я попросил ее подробнее рассказать об интерпретации песни, но она просто повторила эту строчку. Она достаточно пришла в себя, чтобы упрямо говорить, что расскажет больше позднее. Я сразу понял, что содержание ленты настолько раскрывало ее чувства по поводу болезни, настолько тревожило и пугало, что тогда она не могла заставить себя исследовать эти глубокие эмоции. Я также знал, что моя жена боялась воздействия послания на меня — ибо что могла означать фраза, которую она уже перевела мне, кроме того, что ее душа, по крайней мере, рассматривала возможность покинуть свое физическое тело, возможно, чтобы найти убежище в нефизическом царстве? Я принял ее реакцию и мог только ждать с некоторым разочарованием, когда я начал работать над другими частями этого эссе.

Шли дни, Джейн продолжала отговариваться от перевода, пока, наконец, я не пришел в негодование и отчаяние из-за ее отказа сотрудничать. Я решил написать эту замечательную строчку как можно лучше. Ибо к тому времени я знал, что у нее не было намерения создавать английскую версию: какая-то детская и наивная, но глубоко упрямая часть ее психики, какая-то "извращенная область", как Сет давным-давно в шутку охарактеризовал ее личность в трансе, просто взяла верх и решила не делать больше ничего на эту тему. По своим собственным причинам она этого не хотела, и все тут. Я уже видел, как Джейн действовала подобным образом, и знал, что она не