Даже если бы у них его не оказалось, кто-нибудь сел бы в машину и доехал до ближайшего полицейского или пожарного участка. Они же не находились в глуши.
Странное, нервное чувство внутри усилилось. Беспокойство смешивалось с мрачным волнением. Конечно, Квинн не хотела, чтобы люди пострадали, но это точно не было скучно.
Белокурая цыпочка — Фиби начала плакать и тереть глаза.
— Что, если они забыли о нас? Мы должны позвать на помощь. Мы должны сделать так, чтобы они нас услышали.
— Хорошая идея, детка, — сказал Брок. Его зубы выглядели такими белыми и ровными. Просто ненормально.
— Помогите! — крикнула Фиби.
Остальные присоединились. Даже Квинн поддакнула и крикнула несколько раз. Почему бы и нет? Она замерзала. Уши щипало, а задница онемела. Рядом с ней дрожал дедушка. Он слишком стар, чтобы торчать здесь на холоде.
Ветер уносил их голоса. Казалось, что они кричат в белую пустоту небытия.
— Пожалуйста! — плакала Фиби. — Кто-нибудь, пожалуйста, помогите нам!
Но помощь не приходила.
Прошло еще больше времени. Квинн не видела солнца сквозь тяжелые серые облака, но казалось, что уже далеко за два, может быть, три часа. Она просто гадала.
Она не носила часы. Ей они не требовались, так как телефон всегда рядом. До сих пор.
Ее желудок голодно урчал. Холод пробрался под шарф, проложил себе путь в перчатки и ботинки.
— Ты хорошая девочка, Квинн, — сказал дедушка тихо, чтобы слышала только она. — Ты знаешь это?
Она взглянула на него. Он дрожал сильнее, чем она. Квин вдруг осознала, насколько старым он выглядит — десятки мелких морщинок, покрывающих его обветренное коричневое лицо, обвисшая кожа вокруг добрых темно-карих глаз. Он казался измученным.
В свои семьдесят три года он значительно ослаб после последнего сердечного приступа. Он не катался сам, а поднимался на подъемниках вместе с ней, а потом спускался обратно, пока она съезжала на сноуборде.
— Ты в порядке, дедушка?
— Нормально, нормально. — Он пытался не дрожать, но ее это не обмануло. — Не беспокойся обо мне, con gái.
Он часто называл ее так — дочка. Квинн так много времени проводила в их доме, спасаясь от собственной матери, что вполне могла быть ею. Бабушка и дедушка всегда принимали ее с распростертыми объятиями и даже выделили спальню, которую она могла украсить по своему усмотрению.
Это гораздо больше, чем она могла сказать о дрянном трейлере, в котором жила ее мать.
Квинн нахмурилась и с беспокойством потрогала пирсинг над бровью. О матери ей сейчас хотелось думать меньше всего. У нее и так достаточно забот.
Например, как выбраться с этого адского подъемника.
Дедушка похлопал ее по руке.
— Думаю, я просто закрою глаза ненадолго.
— Хорошо, дедушка, — согласилась она, ее грудь сдавило.
Глава 4
Ноа
День первый
Ноа сильно продрог. У него болели уши и нос. Майло тоже замерз, но он не жаловался. К счастью, Ноа позаботился о том, чтобы они оба оделись в плотную одежду.
Он затянул шнурки капюшона Майло и убедился, что шарф закрывает нижнюю половину его лица.
Ветер набирал силу, хлестал по деревьям, раздувал свежую порошу и слегка раскачивал кресла. Скрипели тросы. Чтобы поговорить друг с другом, им приходилось повышать голос.
Беспокойство, которое он ощущал раньше, переросло в настоящую тревогу.
Стояла жуткая тишина. Из коттеджа у подножия холма не доносилось ни звука. Только завывающее дыхание ветра, да редкий стук снега, падающего с веток.
Этого не должно было произойти. Все складывалось совсем неправильно. Когда что-то шло не так — катастрофа, несчастный случай, преступление — на помощь приходили десятки, сотни подготовленных к чрезвычайным ситуациям людей.
Он знал. Он сам один из них.
Где все? Что, черт возьми, случилось?
— Папа, я хочу пить, — сказал Майло.
Из кармана Ноа достал маленькую бутылку воды, купленную по смехотворной цене в кафе ранее. Она оказалась на три четверти полной. Он протянул ее Майло вместе с батончиком мюсли, который лежал у него в кармане. У него также имелась фруктовая пастила и пакетик с орехами.
Когда-то давно он плохо запоминал подобные вещи. Теперь нет.
Майло отпил немного и протянул обратно. Ноа облизал пересохшие губы. Его мучила жажда. И голод тоже. Но он должен сохранить все это для своего сына.
Ноа сжал плечо Майло.
— Помощь скоро будет здесь. Медики спасут всех, кто пострадал. И лыжный патруль приедет за нами. Нас спасут, и у нас будет отличная история, чтобы рассказать дяде Джулиану, когда мы вернемся, слышишь?
Майло торжественно кивнул, его глаза казались большими и темными на маленьком лице.
— Как мы будем спускаться?
Несколько лет назад Ноа участвовал в учебной тревоге в Биттерсвит в рамках протоколов готовности к чрезвычайным ситуациям в их регионе. — При обычном отключении электричества это довольно просто. У них есть дизельные двигатели для резервного питания. На новых подъемниках снегоходы могут зацепиться за систему шкивов и медленно тащить каждое кресло вниз по склону, пока не станет безопасно выходить.
— Что, если снегоходы и резервные системы не работают?
— Ну, тогда лыжный патруль придет нам на помощь, они начнут с вершины подъемника и будут спускаться вниз в составе команд. Патрульный заберется на башню подъемника и закрепит веревку на тросе подъемника с помощью так называемого Т-образного сиденья, которое представляет собой стул без ножек, рассчитанный на одного человека. Патрульный спустится по перекладинам башни и подтащит кресло к нам. Они закрепят пассажиров по одному в Т-образном кресле и спустят их на землю с помощью релейной системы. Они могут использовать ремни безопасности вместо Т-образного сиденья, но все равно спустят всех, даже если кресла застрянут над такими опасными местами, как у нас.
— Хорошо, — ответил Майло, дрожа.
Ноа изучал Майло, проверяя его жизненные показатели, ища симптомы стресса. Это давно стало привычным делом, хотя лекарства Майло в основном позволяли ему быть обычным