заключения на него так повлияли, а возможно частое общение с неримскими магами сделало его безумным. Вскоре мы узнали о цикле и поняли, что великого магистра перестало волновать что-то кроме него и как его остановить… людей грабили бандиты, дикие маги выжигали имущество торговцев и дома мирных жителей, грабители совершали налёты на фермы и разоряли их, большая часть контента погрузилась в хаос. Эндерал медленно превращается в гниющий ад, но великому магистру дела не было до этого. А я? Умолял отправить в Нерим, на другой континент, соглядатаев, так как Арантеаль рассказал нам, что там теперь поднимает голову лютый безбожник, который всеми силами души ненавидит Орден и убивает священников, но идущая гражданская война не даст ему быстро получить власть. Я говорил ему, что рано или поздно он пойдёт на нас войной, когда объединит свою страну, что «сокрушённый и уничтоженный оплот теократии» станет триумфом неримской армии. Но меня не услышали. Решили, что сначала они разберутся с циклом, а потом подумают о войне. А как же! Посмотрел бы я не его физиономию, когда корабли Нерима штурмом возьмут порт, а он даже не удосужился проверить состояние городской артиллерии.

И что в итоге? Магистр ордена, запятнанный непонятными грёзами, расхлёбанная армия Арка, бунты, бандитизм, грабежи и разбои, всюду плодящееся беззаконие, растущие как на дрожжах секты, орды мертвецов, да ещё и Красное безумие – со всем этим мы должны были бороться, но даже руки не подняли. Пред нами континент, которому ведома лишь война, и его руководство, не желающее с этим ничего не делать.

И в последствии у одного из хранителей не выдержали нервы, лопнуло терпение. Постоянные отказы в операциях, вечное полумолчание, недоверие и помрачённость рассудком – всё это добило Флава Велисария «Светлого». Один из верных последователей Ордена открыто высказал Арантеалю недоверие, назвал его глупцом и призвал дать ему возможность зачистить хотя бы Солнечный берег от бандитов и нежити, чтобы обеспечить спокойствие населения и стабильность. Но последовал отказ. Я помню, как в Обители прозвучало обвинение и скандал, как Велисарий обвесил Арантеаля «любезностями»… там были и неримские маги, следившие за этим – старик Огневспых, Лишари Пегаст и Юслан Ша’Рим – чернокожий южанин. Но казалось, что седому, таинственной неримке и странному южанину не было до этого дела. В конце концов Велисарий собрал всех, кто был не согласен, кому было не безразлично до судьбы Эндерала и покинул Храм и орден, навечно став для наших братьев и сестёр врагами. Пошёл и я вместе с десятком хранителей. Арантеаль может и неплохой воин, но умирать под руководством бездейственного магистра, который медленно теряет связь с действительностью, не собираюсь. Лучше тут морозить мягкое место и разрабатывать планы по устранению проблем, чем выполнять лишённые здравого смысла приказы и гоняться за иллюзиями.

Велисарий привёл отряд сюда – на далёкий забытый остров, куда не дотянется рука ордена и где можно спокойно строить планы. Он его нашёл давным-давно, во время одной из своих операций, но скрыл его, оставив в неведении Ордена.

Нас называют предателями, клятвопреступниками, сепаратистами, радикалами или мятежниками – мне до этого нет дела. Главное – спасти Арк и Эндерал, но в условиях, когда всем заправляет тронутый магистр – это невозможно. Да ещё он с собой привёл неримцев – наших врагов. Они восстали против Рождённых Светом, а теперь объединились с нами, чтобы отстрочить то, за что виноваты. Да ещё и кто? Заносчивость Константина не знает себе равных. Лихость, буйность и праздность Лишари выводят из себя даже самого сдержанного. А Юслан? Странный и мрачный парень, я бы за ним приставил надзирателей, чтобы он чего-то криминального не учудил. В общем те, кого привёл Арантеаль ещё хуже него.

Но ладно. Посидев и подумав о том, что было, я беру сети с рыбой, делаю глубокий вдох, чувствуя, как лёгкие наполняются солоноватым воздухом. Подойдя к столбу закидываю рыбу, вино и мясо в один большой мешок, как слышу звук. Порхание и хлопот крыльев над головой отвлекли меня. «Неужто почта!» – радостно подумал и действительно – в «дом» прилетела птица я успел заметить только её коричневое оперение, которое скрылось в коробе. Оставив мешок, открываю птичий «дом» и достаю птицу из него – аккуратно, чтобы её острый изогнутый клюв не пробил мне перчатку и вынимаю бумажный лоскут из крошечного цилиндра, прикреплённого к лапе. Вернув пернатую обратно, я разворачиваю бумагу и читаю сообщение, от которого мне становится не по себе. Рядом с бумагой так же был и небольшой скрученный цветок жёлтого цвета. Буквы на бумаге возвестили мне о приближении бури, которая сметёт Эндерал, а ведь предупреждал великого магистра.

– Зараза! – выругался от вспышки гнева, и чтобы не тратить время на бег к Храму, вынул один из драгоценных свитков телепортации; в моих руках бумага стала светом магии, приятно пронизывающим кисти. Пара взмахов, и я чувствую, как потоки энергии поднимают меня, а спустя миг вспышка света всё затопила перед глазами и образы холодного берега исчезли.

Щекотка и волнение пробежали по телу, секунда дала мне ощутить незабываемое чувство полёта, но оно отступило в том момент, когда магия вернула меня в материальный мир и выбросила на холодный каменный пол. Наш чародей привязал магию свитка к этому месту – Залу Совещаний.

Весь комплекс Храма расположен внутри скалы – древние пирийцы выбили его тут для своих поклонений, но ныне он используется нами. Зал Совещаний – центральное помещение, к которому ведёт узкий коридор от входа. Тут всё освещено маслеными фонарями и свечами, отчего отлично видно каменные скамейки и трибуну. От него исходит ещё четыре больших хода в скалу, ведущие в комнаты, где мы разбили молитвенную комнату, хранилище сухих припасов и спуск к источнику воды, мастерскую и палаты магистра. А узких путей около десятка, которые венчаются комнатами братьев и душевыми с туалетами.

Но до мыслей об устройстве бывшего Храма особо нет дела. Я бегу со всех ног через большой зал, где пирийцы проводили свои богослужения и натыкаюсь на одного из братьев. Он носит всё тот же анатомический доспех хранителей – с блестящим рельефно-телесным нагрудником, наручами и сапогами, только ткань вместо красного цвета Святого ордена стала оттенка светло-синей пастели, а так же спину покрывает утеплённый плащ.

– Эй, ты принёс пищу? – раздаётся его грозный вопрос.

– Да! – кричу и тянусь к сумке, но мои пальцы находят только пустоту. – Проклятье! Я забыл её на берегу!

– Так возвращайся, – холодно приказывает он.

– Некогда! – с гневом отвечаю я и