был.

Юлька несколько раз впадала в прострацию, тело сводило интенсивными сладкими судорогами, заставляющими стонать и выгибаться.  Перед глазами летали разноцветные мушки и концентрические круги.

Егор чувствовал, намеренно распалял её желание, испытывая удовлетворение от своей способности довести до состояния экстаза.

Он и сам был на взводе, но  дотерпел до дома.

Любовник страстно хотел Юльку, она его.

Настолько феерического секса женщина не могла себе даже представить даже в самых изощрённых фантазиях.

Вадим делал с податливым телом невообразимое, превращая его в сплошную эрогенную зону, в сгусток, в концентрат наслаждения, отчего женщина впадала в эйфорию, растворяясь в пространстве и времени, которого для неё не существовало.

Лишь в момент, когда ненасытный любовник пришёл к финишу, когда с победным криком излил внутрь свою страсть, до Юльки дошло, что натворила.

Она кричала, рыдала, царапалась, пыталась струёй воды извлечь из интимных глубин семена нечаянного греха.

– Идиот, я замужем!

– Предупреждать нужно, дамочка! Я думал, ты предохраняешься, поэтому позволяешь секс без предохранения и обязательств. Не бери в голову, дело-то житейское. Если что – почистишься, я заплачу.

Наваждение и страсть как волной смыло.

Юлька внимательно посмотрела на Егора и вздрогнула. Она увидела перед собой совершенно чужого, чуждого ей мужчину, который вдобавок оказался циником.

Любовник был совсем не в её вкусе.

Иначе, чем гипнозом объяснить то, что случилось между ней и Егором, не получалось.

Можно было попытаться уладить проблему в самом начале, придумать отговорку, что было не особенно сложно.

– Господи, почему мы сильны задним умом, – подумала Юля.

– Неужели так сложно быть ласковой, обмануть его подозрения имитацией страсти? Ах-ох, да-да, ещё-ещё, глубже, сильнее, милый, любимый… дыши себе и дыши, пока он копошится.  Так нет же, нагрубила, выставила, чуть ли не импотентом. Всё дело в измене, в Егоре, в его умении завести так, что чертям тошно становится. Сколько можно врать, делая вид, что муж – сексуальный гигант, гений большого секса? Сунул-вынул, вот и вся камасутра. А я любви хочу, страсти. Как в первый раз, как тогда.

Обижать мужа, выставлять напоказ его мужскую несостоятельность, наказывать равнодушием и эгоизмом Юлька не хотела.

Так вышло.

Психанула на себя, а оторвалась на Вадике.

Глупо и подло.

Нужно попытаться объясниться.

Не оправдаться, нет: попросить прощения, сдаться на волю сильного, уповать на его великодушие.

Юлька встала с кровати, постучала в дверь ванной.

– Вадим, можно с тобой поговорить?

Муж молчал.

– Я тебе изменила.

– Знаю, почувствовал.

– Скрывать, защищаться методом нападения, упрекать, сваливать вину за свой гадкий поступок на тебя не хочу. Мы расстанемся?

– Не знаю. Всё зависит от того, любишь ты меня или нет.

– Если скажу, люблю – поверишь?

– Почему же изменила? Я так плох?

– Не хочу говорить через дверь. Жду на кухне. Вопрос слишком серьёзный, чтобы обсуждать его походя.

Юлька приготовила кофе, бутерброды, закурила, хотя прежде терпеть не могла запах табака.

Вадик пришёл одетый в костюм, даже галстук завязал.

Жена сидела перед ним в одних трусиках: худая, миниатюрная, хрупкая, словно провоцировала, намеренно демонстрируя свою беззащитность, покорность и беспомощность.

– Если хочешь – можешь ударить. Ты вправе меня наказать. Стерплю, заслужила.

– Оставь хитроумные приёмчики для любовников. Представь себе котлету, по которой ползёт таракан или на которую плюнули. Станешь ты есть её? Нет. А мне предлагаешь.

– Поверь – мне противно и стыдно. Если не сможешь простить, я уйду. Да, рассказывать о грехопадении ничего не буду, не проси. Или простишь, и попробуем начать сначала, или…

– Я тоже тебе изменю, вот увидишь. С Викой пересплю.

– Глупый. Это будет котлета, по которой ползают полчища тараканов. Лучше переспи со мной. Обещаю, клянусь…

– А я не верю, так-то. Уже попытался с тобой переспать… ничего хорошего из этой затеи не вышло. Наверно с любовником больше понравилось.

– Тебе лучше этого не знать. Не желаю сравнивать. Вадик… ты можешь сегодня не идти на работу?

– Сложно сказать. Наверно могу, но зачем – чтобы устроить вечер встречи выпускницы сексуальной академии со студентом первого курса? Будешь обучать премудростям усвоенных в путешествии налево сексуальных практик?

– Останься со мной. Ты мне нужен.

– Подумаю. Если да, то что?

– Просто обними. Обними и поцелуй. Пожалуйста.

– Вот ещё. От тебя пахнет изменой. В тебя впитался запах порока и похоти.

– Значит, не простишь. Я надеялась на милосердие и великодушие.

– Надо же, какой пафос. Как у тебя всё просто: изменила – разменила. Не знаю, как  правильно назвать покаяние в грехах, но я не всевышний, чтобы отпускать их.

Юлька пристально смотрела на мужа. На глаза наворачивались слёзы.

– Ты меня разлюбил… сейчас семь пятнадцать утра. Мы любили друг друга: недавно, вчера. Вадик, хочешь, встану на колени? Или уйду, если не только обнять, смотреть на меня невыносимо.

Вадик задыхался от обиды, страдал от беспомощности, но не мог представить жизнь без этой гадюки, без омерзительной, но любимой и желанной женщины, которая переступила незримую черту, позволив пользоваться  священным в супружеском целомудрии  телом отвратительному похотливому слизню.

На работу он не пошёл, сказавшись больным, но компромисса не принял.

Слишком тяжела была ноша, слишком велика обида.

Супруги легли в кровать, отвернувшись, уткнувшись носами в подушки, отодвинулись на возможно большее расстояние друг от друга и молчали, молчали…

Каждый о своём.

Часа три, если не больше длился беззвучный диалог.

Кто-то вздыхал, кто-то вздрагивал.

Плохо было и тому, и другому.

Лежали неподвижно, пока Вадим не почувствовал непреодолимое желание всего сразу: потребность простить, желание немедленно дотронуться до жены, почувствовать тепло и близость её упругого тела, ощутить знакомый вкус поцелуя, сбросить напряжение  эротического томления, подступившего к самому горлу, разрывающему на части.

Непросто было сделать первый шаг. Ой как непросто.

Оргазм был незабываемый, феерический, неправдоподобно красочный и продолжительный, как сама жизнь.

Страстное примирение продолжалось до самого вечера.

Потом был ужин на скорую руку.

Вадик мазал Юлькину грудь малиновым вареньем и слизывал, слизывал.

Хулиганить было до чёртиков приятно. Доставляя взаимную радость, отдаваться