бы определившись, вдруг меняет своё мнение на противоположное. Читаем у Пушкина:

Меж тем как мы, враги Гимена,

В домашней жизни зрим один

Ряд утомительных картин,

Роман во вкусе Лафонтена⁹.

И это не единственная колкость, пущенная в институт брака Александром Сергеевичем. То в письмах («Брак – холостит душу»), то в сочинениях не раз себе он позволял… позволял… позволял… Как вдруг пишет:

«Всё, что бы ты мог сказать мне в пользу холостой жизни и противу женитьбы, всё уже мною передумано. Я хладнокровно взвесил выгоды и невыгоды состояния, мною избираемого. Молодость моя прошла шумно бесплодно. До сих пор я жил иначе как обыкновенно живут. Счастья мне не было. Счастье можно найти лишь на проторенных дорогах. Мне 30 лет. В тридцать лет люди обыкновенно женятся – я поступаю как люди, и вероятно не буду в том раскаиваться. К тому же я женюсь без упоения, без ребяческого очарования. Будущность является мне не в розах, но в строгой наготе своей. Горести не удивят меня: они входят в мои домашние расчёты»¹⁰.

Если же мужчина не переменит мнения о браке к тридцати годам, подобно Пушкину, то к концу жизни поворот на 180 градусов случается, как правило. Примеров много, приведу те, что приходят сразу же на ум.

Фонтенель¹¹. Французский писатель жил сто лет и почти всё время писал. В конце жизни Бернар Ле Бовье де Фонтенель пожалел, что не женился, забыв, что именно в холостом состоянии он дожил до ста лет, сохранил ясный ум и некоторые зубы.

Тургенев. Иван Сергеевич сожалел о том, что прожил жизнь «на краю чужого гнезда», что нет рядом с ним женщины, которая принесла бы ему тарелку обыкновенного борща. Но тут стоит задуматься: позволяла бы Тургеневу эта женщина те вольности, к которым так привык Иван Сергеевич? А привык он резвиться с русскими барышнями, кувыркаться с французскими дамочками, наслаждаться обществом Полины Виардо, а затем и волочиться за одной из её дочерей… Мне думается, тарелку борща возмущённая женщина к Тургеневу донесла бы, но только затем, чтобы содержимое тарелки Ивану Сергеевичу на голову вылить.

Мужчин, которые всю жизнь пользовались преимуществами брачного союза, а под конец жизни с восторгом вспоминали холостые годы, я перечислять не буду. Жизни не хватит…

Казалось бы Екклесиаст, который познал всё и взялся проповедовать, поможет разобраться в брачном вопросе однозначно, но тут разночтения

В одном месте: «… и нашёл я, что горше смерти женщина, потому что она – сеть, и сердце её – силки, руки её – оковы, добрый пред Богом спасётся от неё, а грешник уловлен будет ею».

Но ранее им же написано:

«Двоим лучше, нежели одному; потому что у них есть доброе вознаграждение в труде их: ибо если упадёт один, то другой поднимет товарища своего. Но горе одному, когда упадёт, а другого нет, который поднял бы его. Также, если лежат двое, то тепло им; а одному как согреться…»

Кто же лучше согреет мужчину, как не женщина горячая и самоотверженная, ведь не от другого же мужика греться ему? Кто поднимет мужчину, как не женщина жертвенная и сочувственная, мать детей его? Кому он ещё нужен при отсутствии родителей?

«Так, значит, мне надо будет жениться?» – слышу я Ваш голос, Серкидон.

Не спешите. Экий Вы скорый. Давайте по примеру мнительного и подробного Панурга попробуем рассмотреть все pro et contra брачных отношений. Не забудем при этом, что имеем дело с персонажем Франсуа Рабле. Это первый француз, который взялся встречать громким хохотом самые серьёзные вещи и явления. Мы с Вами громко осмеивать институт брака, конечно, не станем, но и если говорить о брачных узах совершенно серьёзно, надев профессорские очки «велосипед», то расхочется Вам жениться, захочется утопиться… А мне бы этого не хотелось.

Поэтому иногда шуточки-прибауточки подпускать будем. Всё, устал я корпеть над этим письмом. Предлагаю Вам понаблюдать за тем, как древнеиндийское божество Тваштри налаживал мировое хозяйство. Какое это счастье смотреть, как трудится другой:

В начале времён Тваштри сотворил мир. Но когда он создал человека, то оказалось, что им были израсходованы все бывшие в его распоряжении строительные вещества, и не осталось у него ни одного прочного элемента, из которого он мог бы сотворить женщину. Тогда смущённый Тваштри впал в глубокое раздумие. После чего поступил следующим образом: он взял округлость луны и волнообразную линию змеи, спутанность ползучих растений, дрожание травы, стройность тростника, беспечное веселье солнечного луча и слёзы туч, непостоянство ветра, пугливость зайца, щёгольство павлина, неподатливость алмаза и мягкость пуха, покрывающего шейку воробья, сладость мёда и жестокосердие тигрицы, жар огня и холод снега, болтовню сойки и воркованье горлицы, смешал всё это вместе – и сотворил женщину. И когда сотворил он её, то позвал человека и отдал ему в подарок.

Человек взял женщину и ушёл с ней, но спустя восемь дней он пришёл к Тваштри и сказал: «Государь, что за существо ты мне подарил! Оно каждый день отравляет мне жизнь: то оно рыдает из-за каждого пустяка, то оно без умолку болтает, отнимает у меня время и не даёт мне работать и вечно хворает. Я пришёл просить тебя, Государь, чтобы ты забрал его обратно, ибо я не могу с ним жить». И Тваштри взял у человека женщину обратно. Но через восемь дней человек снова пришёл к Тваштри и сказал: «Государь, не знаю, как это случилось, но жизнь моя стала одинокой с тех пор, как ты забрал у меня это существо. Я вспоминаю, как оно танцевало и пело передо мной, как оно странно глядело на меня, отдай мне его обратно». И Тваштри отдал мужчине женщину обратно. Но ровно через три дня мужчина опять пришёл к Тваштри и сказал: «Нет, государь, теперь я окончательно убедился, что существо, которое ты мне подарил, причиняет мне гораздо больше горя, чем радостей. Я умоляю тебя, возьми его назад!» Но тут рассердился Тваштри и воскликнул: «Ступай прочь, человек. И устраивайся сам как можешь…» «Но я не могу жить с женщиной», – сказал человек. «Но не можешь ведь жить и без неё», – возразил Тваштри. Тогда человек удалился и сказал: «О, я несчастный! И с женщиной не могу жить и без неё не могу…»

Мужчина хотел было чередовать жизнь женатую с холостой, но Тваштри быстро это дело просёк и пресёк: или – или

Крепко жму Вашу руку, и до следующего письма.

-3-

Приветствую Вас, Серкидон!

Женщина заходит в дом мужчины боязливо, робко, растерянно. «Как здесь мило», – говорит она, осматривая тёмный обшарпанный холостяцкий коридор. Потом немного задевает висящий велосипед, «и с плеча, точно сдул ветерок, полосатый скатился платок»¹². Прямо на немытый пол. Поднимая его, женщина наклонится так, что в вырезе платья