========== В домике в лесу ==========

Развернув лист бумаги, Аоко замерла и не смогла выдавить ни слова. Проблем с выражением своих чувств у неё не было (как они могут быть после нескольких лет обучения?), но тёплый, скромно обставленный домик у речки на природе совсем не вдохновлял, как и будущие лица подруг, когда они прочтут это. Она понимала, что девочки всё равно сделают всё, чтобы помочь ей, ведь они настоящие друзья, но…

Девушка немного завидовала другим принцессам, своим лучшим подружкам, неродным сёстрам. Они влюбились в прекрасных принцев, а она сидит в домике у речки на другом конце королевства и переживает, что скажет отец, ожидающий письма в тронном зале.

С чего ей начать?

Может, с самого–самого начала?

Принцесса Аоко родилась в не самой любящей, но и не в ужасной семье. Может король–отец был не многословен и не умел говорить слова любви, но, в глубине души, дорожил дочерью. А добрая и наивная весёлая принцесса обожала папу за них двоих.

Аоко закрыла глаза и представила лицо отца: его странную причёску на самой верхушке головы, похожую на скошенную лужайку, неровные усы, которые сильно тёрлись о кожу, стоило ему по–отечески поцеловать дочь в лоб и глуповатую, но вечно серьёзную походку. Даже сейчас она помнит всё, а ведь домик у речки на другом конце королевства. Что же он ей скажет?

Мать Аоко отошла в мир иной, когда принцессе исполнилось три года. Отец любил дочь, но хотел наследника, мальчика, которого они потеряли вместе с матерью во время родов. Король слишком любил королеву, потому, скинув траур через полгода, полностью посвятил себя заботе о королевстве.

Свою мать Аоко не помнила. Она припоминала каштановые и непослушные волосы как у неё, и тоненький, соловьиный голос, но не лицо или пышное платье. И сильно жалела о так и не рождённом брате, который мог бы стать её первым другом.

Ох, да, её первый друг. Точнее, жених.

Принц Сагуру. Их познакомили в возрасте четырёх лет, но заведомо напомнили подружиться. Естественно, юные, но всё же королевские особы знали, как это бывает, потому понимали цель родителей. Впрочем, Аоко начиталась кучи добрых книжек о принцах и принцессах. Может, милый и умный мальчик–блондин — её судьба?

Сагуру с детства был вежлив и обходителен, а вырос в настоящего джентльмена, к тому же был из очень дальнего и благородного королевства. Но это лишь добавляло ему приторности, вместе с его смазливым лицом: глаза бегали, губы по этикету целовали руки и раздражающий вечно официальный тон, да наряд. Это выглядело так отвратительно, что иногда принцесса напрочь отказывалась принимать жениха в гости и по часу жаловалась на его визит давним подругам.

Аоко познакомилась со своими вечными подругами в пять лет и так же официально, как и с женихом. Принцессы соседних королевств — важные персоны, с которыми нужно сохранять контакты. Да и самой Аоко девочки показались более приятными, чем Сагуру.

Она обожает каждую. Идеальная и женственная принцесса Ран, которая может стать и доброй королевой, и превосходной женой, и боевой подругой — простая и милая. Честная принцесса Соноко, которая любит шутить, хвастаться своим богатством и туалетом, но горой стоит за друзей — на её поддержку всегда можно положиться. И весёлая принцесса Казуха, которую ничем нельзя расстроить и та, что тоже может помочь мужу в бою, ровно как и позаботиться о доме — немного мечтательная, но всегда придёт на помощь. Все они — замечательные по–своему, и каждая из них — дорогой сердцу друг, которого никто не заменит. Любое их общее воспоминание вызывало радостный трепет в сердце.

«Девочки, помните»

Двадцать пятое декабря. Рождество. Десять лет назад.

Она могла пройти мимо, могла просто пройти мимо, отпраздновать Рождество с отцом, вырасти, выйти замуж за принца и попасть в обычную сказку обычной принцессы! Но, нет, она подошла, поинтересовалась и повернула свою историю в совсем другое русло. Таких книжек она никогда не читала.

Пора начинать настоящий рассказ, да простит её отец.

Ей было всего восемь лет, но Аоко хорошо помнит эту снежную бурю и пустой рынок. Она возвращалась из замка принцессы Казухи после небольшой секретной вечеринки. На улице никого не было, несмотря на ещё вечернее время, все разошлись по домам. А девочка не боялась, ведь была любопытной, смелой, уверенной и училась драться вместе с двумя подружками. Такой рынок её даже привлекал, а снег в лицо добавлял сказочности этому месту. И не забыты тёплые варежки, которые не дали бы рукам замёрзнуть, как запасные в кармане, на всякий случай.

Когда Аоко почти выходила с рынка, её взгляд скользнул по большому вороху коробок, состроенному в некий круг. Последний раз она помнила, что коробки стояли в ряд между прилавками, но вокруг чего–то? Или кого–то?

За одной низкой слабо различалась неопрятная каштановая шевелюра. Почти не видно, будто там сидит маленький ребёнок её роста. Один? На рынке? В каких–то коробках, а не дома? Аоко не могла этого допустить, сегодня же двадцать пятое декабря, Рождество! Все должны сидеть дома и получать подарки от Санты! И добрая девочка подбежала к коробкам, залезла на самую крепкую и заглянула вниз.

Внутри спрятался маленький мальчик её роста и, примерно, её возраста. На нём старое, изъеденное молью пальто и грязные зимние ботинки с двумя большими дырками, из–под которых выглядывали ещё более дырявые шерстяные носки. Перчаток у него тоже не было, как и чего–то, что могло согреть его, он просто сидел в коробках и пытался не замёрзнуть: дул на руки и просто на тело, но никакого результата. Это заставило сердце Аоко сжаться, потому она попыталась наклониться чуть ближе.

И тут мальчик поднял на неё свои красивые голубые глаза. Взгляд был безразличным и, кажется, бездомный пацан узнал известную гостью. Тогда его взгляд стал неприятным и то ли завистливым, то ли полным ненависти. А потом снова наклонился вниз, игнорируя девочку.

Аоко должна была оскорбиться ужасным отношением, но как ещё бездомный ребёнок мог относиться к богатой принцессе, родившейся на всём готовеньком? Доброй девочке искренне хотелось достать второе пальто, ещё одни ботинки, носки, сводить его в замок, попросить у отца еды и свободную комнату, которых у них полно, но король молчалив, а