Константин Нормаер Мелодия далеких ветров

Спустившись с командного мостика Хоакин внимательно оглядел мрачные лица моряков. Картина вырисовывалась неутешительная: озлобленные оскалы, громкий недовольный шепот и каменные взгляды, — верные признаки готовящегося бунта. Им проще лишить жизни, чем провести переговоры. Да и как может быть иначе: половина из них висельники, а вторая — бывшие каперы, решившие законным способом сорвать немалый куш. Как же они ошиблись, впрочем, как и сам Хоакин.

Пятнадцатилетний капитан огромного неповоротливого галиона спустился вниз по мостику и задумчиво прошелся вдоль левого борта. Сильный туман окончательно отрезал их от звездных ориентиров, погрузив корабль в серое варево надвигающегося отчаянья. Теперь они затерялись не только в пространстве, но и во времени.

«Разящий» пропадал уже третьи сутки. Небольшой шторм смешал все карты, и строго выверенный план стал напоминать игру в кошки-мышки. Сделав ставку на то, что каравеллу отнесет куда-то на северо-запад на пару десятков миль, капитан, видимо, ошибся.

Сматывая канаты, мистер Терси преклонил голову, тем самым выразив свое почтение. Однако, как только Хоакин прошел мимо и начал удаляться, плюнул тому вслед. Недовольство команды стало слишком очевидно. Теперь оно не таилось в узких корабельных углах и не разносилось по округе случайным шепотом, а приобрело весьма угрожающую форму.

Все началось с ужасной эпидемии подхваченной трехпалым Ником Тилсоном на последней стоянке. Непрекращающийся кашель всего за пару часов перерос в агонию, способную отправить к праотцам всю команду, включая самого доктора Дилакси. Жизнь бедолаги, так и не удалось вырвать из лап ненасытной старухи: ни кровопускание, ни вонючие отвары и мази не смогли противостоять ужасному недугу. Следом за Ником слегли еще двое. Больше недели команда жгла факелы с курительными трубками, но болезнь засела где-то глубоко и уже будоражила не только тело, но и душу моряков, заставляя их все чаще прибегать к помощи молитвы.

Но Хоакин был решителен и не собирался отдаваться на милость судьбе. Он не сомкнул глаза, пока не вынудил доктора выдать морякам спасительную панацею от всех самых страшных заклятей и хворей, внушив даже трусам надежду на спасение. Конечно, в том вареве не было и капли чудодейственных свойств, но зато они были в решительной уверенности капитана.

Тела усопших, замотав в саван и изрядно утяжелив, спустили в море.

На «Отчаянном» болезнь унесла жизни еще троих моряков, окончательно развеяв миф о прекрасном архипелаге, близ реки Паско, который так щедро поделился с ними сокровищами индейцев Чибча.

Поход в самое сердце джунглей оказался несложным: всего пару ночных переходов и они достигли скрытых в тумане каменных ворот. Удивить юного капитана было не так просто, но останки былой цивилизации поразили его до самой глубины души. Команда проникла на территорию обиталища, и встретила там отнюдь не лачуги и тростниковые дома, а величественный и совершенный во всех отношениях город. Лимбу — так индейцы называли его на своем наречии; Золотой луч — сокровенно вторили им те, кто жил по ту сторону океана. Легенда о несметных сокровищах долетела даже до далекой Испании, и уже пятый год будоражила умы королевской знати.

ФилипIIIне очень любил пустую болтовню, но к разговорам о золотом городе отнесся с особым вниманием. Все тайные службы Испании устремили свой взор на тех, кто мнил себя кладезем знаний и мог указать морские ориентиры открывающие путь к «сокровенному лучу».

Настоящая лихорадка охватила страну. Королевские ищейки рыли носом, покорно исполняя прихоть Его величества, разыскивая не пустобрехов, а носителей истинных знаний. И результат не заставил себя ждать. По прошествии двух лет им все-таки удалось отыскать заветную карту. Находка мгновенно обросла слухами, и вскоре чуть ли не каждый добропорядочный испанец приписывал эту находку свой скромной персоне.

В те времена Хоакин был далек от подобных интересов. Судьба забросила его в далекую заокеанскую колонию, где редко прислушивались к лживым словам и полагались исключительно на собственные силы. Тем более что последний год выдался на редкость неудачным. Караван кораблей направленных в Испанию был атакован пиратами и все товары стали легкой добычей английских хозяев морей. Форт остался без содержания, которое выделялось в обмен на полученные дары. Следом за нападением в крепость пришла новая напасть: болезнь, заставившая поселенцев вздрогнуть от ужасного мора. Хоакин лишился жены, первенца и двух братьев. Именно в этот трудный час, когда каждый третий едва справлялся с отчаяньем и ужасное безумие уже стучалось в ворота каждого дома, нашелся человек, чей дух оказался сильнее любых невзгод.

Несмотря на столь юный возраст, Хоакин стал настоящим лидеромФуэрте Эспаньол. Люди поверили ему, восхищаясь и поражаясь стойкости юного лидера. Каждое слово нового предводителя имело достаточный вес и редко кто решался ослушаться его приказа. Он не повторял дважды, утомляя селян массивными речами, строя смелые и зачастую неосуществимые планы. Нет, он был не таким. В его голосе никогда не звучало фальши: знаешь — говори; не уверен — молчи, — так считал сам Хоакин и учил этому золотому правилу даже умудренных опытом кормчих, которые пытались соперничать с ним даже в мелочах.

* * *

Пара испанских кораблей были встречены поселенцами с нескрываемой радостью: словно посланники надежды они вошли в бухту на всех парусах, не боясь разбиться об острые камни видневшиеся по правому борту. Их вела вперед золотая цель: карта острова Лимбу хранилась под замком в каюте капитана и ждала своего звездного часа.

Хоакин не удивился, когда узнал истинную причину столь раннего визита в их забытую богом дыру.

— Губернатор Писсаро не в восторге от твоего провозглашения, — обратился к юноше капитан Гонсальво, тут же пояснив: — Достаточно юный возраст может стать для вас непреодолимой помехой в достижение поставленной цели…

— Все так, — согласился Хоакин. — И я бы с удовольствием отказался от своего поста, но не могу нарушить данного мной слова. Губернатор далек от насущных проблем, а я чувствую в себе силы помочь соотечественникам. Так зачем же уповать на человеческую глупость, которая может подкараулить любого, даже самого великого мыслителя.

Капитан только развел руками, не смея спорить с юношей. И вскоре он понял, каким образом юноша заполучил власть в форте. Хоакина невозможно было не послушать. Размеренный, бархатный голос поражал своей проникновенностью, а целостность