Бенгт Даниельссон Бумеранг

Перевод с шведского (с некоторыми сокращениями) — Л. Л. Жданов

Послесловие и примечания — В. М. Бахты

Художник А. Г. Шикин

Экспедиция нового рода

 орошая карта Австралии? Конечно, есть, — сказал служащий «Дома Австралии» в Лондоне и развернул лист размером с добрую простыню.

Нарядная, многокрасочная (сколько штатов — столько красок) карта с паутиной сплошных и прерывистых линий, обозначающих шоссейные и железные дороги, авиалинии… Словом, как раз то, что мне нужно. Я заплатил около семи крон, с помощью учтивого служащего сложил карту (один я бы не справился) и, очень довольный, поспешил обратно в гостиницу, где меня ждала семья.

У меня были все основания радоваться: я раздобыл документы и средства, необходимые для научно-исследовательского путешествия по Австралии. Экспедиция была задумана давно, ее главная цель — изучить, что получилось, когда исконная культура аборигенов столкнулась с новой, англо-австралийской культурой. После моего первого послевоенного путешествия (в область Амазонки) я увлекся проблемой аккультурации. Иначе говоря: что происходит, когда соприкасаются народы, представляющие совершенно различные культуры. Это, без сомнения, одна из важнейших проблем нашего времени. Если бы мы знали несколько больше об истоках и характере взаимного влияния, возможно, удалось бы избежать многих предрассудков, конфликтов и столкновений там, где бок о бок живут люди разных рас. До сих пор большинство этнографов лишь вскользь касались этого вопроса, их занимала другая, тоже очень важная проблема: как спасти своеобразные культуры различных племен от полного забвения. Но число «настоящих дикарей» сокращается так быстро, что этнографам, если они не хотят остаться безработными, придется изучать и частично цивилизованные народы. Кстати, от этого только возрастет практическая ценность этнографических исследований, против чего, как ни странно, многие этнографы все еще восстают.

Специалисты, которые вплотную занимались проблемой аккультурации (их не так уж много), установили, что примитивные народы в разных концах света удивительно сходно реагируют на воздействие извне. Нашлись даже отважные теоретики, пытавшиеся сформулировать некоторые общие закономерности изменений. Для этого они делили подвергающихся воздействию аборигенов на группы, исходя из их экономической, социальной и религиозной организации, и систематически изучали, кто осуществляет воздействие (правительственные чиновники, миссионеры, коммерсанты, плантаторы и так далее), как они относятся к коренному населению, как обращаются с ним. Примерно этим я руководствовался во время своих исследований в Южной Америке и Полинезии. Однако мне нужен был еще сравнительный материал, и я давно хотел побывать в какой-нибудь другой части света, с совершенно иными условиями. Меня особенно манила Австралия, где едва ли не самые примитивные аборигены живут среди десяти миллионов белых, преимущественно британско-шотландско-ирландского происхождения^[1].

Возвратившись в гостиницу, я расстелил карту на полу нашего номера и сел на одном углу; Мария-Тереза и Маруиа пристроились напротив меня. Предстояло решить много вопросов. Первый и самый важный — состав участников экспедиции. Я немного помялся, прежде чем заговорить, — чувствовал, что мои планы будут не по душе Марии-Терезе. Ничего не поделаешь…

— Как ты понимаешь, — осторожно начал я, — в Австралии условия совсем не такие, с какими мы сталкивались до сих пор. Это целый континент, такой же большой, как Европа, и племена аборигенов — вернее, то, что от них осталось, — разбросаны на огромной территории. Чтобы достаточно полно представить себе, что произошло с аборигенами с тех пор, как они сто пятьдесят лет тому назад впервые столкнулись с белыми, надо исколесить весь материк. Посетить кочевья, миссионерские станции, резервации, фермы, поселки, золотые рудники, забраться в самые глухие углы. Словом, работа будет утомительная, и продлится это не меньше года. Маруиа слишком мала для такого путешествия, оставлять ее кому-нибудь на столь долгий срок тоже нельзя, И выходит, что придется мне на этот раз ехать одному.

Мои слова не застали Марию-Терезу врасплох. Она кивнула в знак согласия, правда, без особенной радости на лице.

— Похоже, в самом деле другого выхода нет, — сказала она, подумав. — Но как ты собираешься путешествовать? Сам говоришь, что многие места находятся в далекой глуши.

— Известно как: самолетом, на автомашинах, на повозках, верхом. В худшем случае пешком пойду. Я переписывался с одним этнологом-любителем, он всю Австралию пешком обошел.

— И сколько же он шел? — сухо спросила Мария-Тереза.

— Гм… четыре с половиной года. Но я-то, где можно, на поезде проеду. Вот посмотри. Здесь, в юго-восточном углу, — столица Канберра. Сюда мне нужно попасть, чтобы получить разрешение посетить резервации, тут же я встречу этнологов и разное начальство. Словом, начинать надо в Канберре. Заодно уж побываю в Новом Южном Уэльсе и Виктории. Аборигенов здесь мало, долго не задержусь. Отсюда поездом в Перт, в Западной Австралии, туда (я смерял дважды, чтобы не ошибиться) …мда, четыре с половиной тысячи километров. Дальше — горы Кимберли, на северо-западе Австралии. От Перта две тысячи километров. Железной дороги нет, автодороги скверные, придется лететь. Следующая остановка в Дарвине. Каких-нибудь семьсот пятьдесят километров от Кимберли. Знаешь, пожалуй, лучше всю дорогу лететь, сберегу время. Затем Алис-Спрингс…

— Стой, стой, — прервала меня Мария-Тереза. — Уж больно просто у тебя получается. Ты забываешь, что аборигены, ради которых ты едешь, живут далеко от аэродромов Перта, Дарвина, Алис-Спрингса и прочих мест, куда ты можешь попасть самолетом. Как ты думаешь одолевать последний, самый трудный участок пути? Где будешь жить, питаться? Или ты собираешься, по примеру коренных жителей, спать под открытым небом, охотиться и ловить рыбу?

— Что ж, может быть, так и придется поступить, когда буду посещать самые примитивные племена.

А вообще-то найдутся же какие-нибудь администраторы, миссионеры, поселенцы, которые меня приютят. Могу взять с собой палатку, примус. На удобства я не рассчитываю.

Внезапно Мария-Тереза улыбнулась и гордо объявила, что ей пришла в голову блестящая мысль. Я примолк, чувствуя подвох.

— Знаешь, что тебе