стол. — В ее моче обнаружены следы секобарбитала натрия.
— Секонала?
— Ты о нем слышала?
Я кивнула. Мне были известны все средства от бессонницы со времен Адама и Евы.
— Да, я о нем слышала. Оно вышло из обихода, когда появился валиум, который, в свою очередь, был вытеснен хальционом и амбиеном.
Сама я секонал никогда не употребляла, но делала инъекции другим. Депрессия, которую вызывали эти уколы, была хуже, чем бессонные ночи. Мой врач для подавления депрессии предлагал выписать мне прозак, но я не пожелала становиться на этот скользкий путь.
— След от иглы выше локтя жертвы как раз явился местом ввода секонала. Патологоанатом сказал, что два кубика буквально за несколько секунд способны сделать безвольным и податливым человека весом в сто пятьдесят фунтов.[6]
— А что, секонал до сих пор прописывают?
— Почти нет. Но нам удалось откопать одну лазейку. Этот препарат, в форме инъекций, держат у себя только больничные аптеки. Дело в том, что его применение подлежит строгому контролю и каждый рецепт отсылается в Иллинойсское управление профессиональных норм и правил. У меня есть список всех рецептов, выданных за последнее время. Всего с десяток или около того.
— Все равно, проверь также, не было ли краж из больниц или у производителей.
Бенедикт кивнул, допил свой кофе и внимательно посмотрел на меня.
— Ты выглядишь как мешок дерьма, Джек.
— Это в тебе рвется на волю поэт.
— Если будешь все время дежурить по ночам, Дону ничего не останется, как только шляться по улицам.
Ой, Дон! Я же совсем забыла ему позвонить и сказать, что приду сегодня поздно. Будем надеяться, что он меня простит. В очередной раз.
— Шла бы домой, выспалась хорошенько.
— Мысль хорошая. Если бы я еще могла ее воплотить.
Мой напарник нахмурился:
— Тогда пойди, развлекись со своим мужиком. Бернис постоянно наезжает на меня из-за того, что я слишком много работаю, а уж ты-то проводишь здесь часов на двадцать больше каждую неделю. Не понимаю, как твой Дон это терпит.
С Доном я познакомилась примерно год назад, на занятиях по кикбоксингу Христианского союза молодых людей — есть такая международная организация. Тамошний инструктор на тренировке поставил нас в пару. Ударом кулака я отправила своего противника в нокдаун, и он пригласил меня пообедать. Через полгода подошел к концу срок аренды Доновой квартиры, и я пригласила его переехать ко мне. Прямо скажем: отважный шаг для такого человека, как я, — опасающегося связывать себя обязательствами.
С внешней стороны Дон был полной моей противоположностью: светловолосый, загорелый, с голубыми глазами. А еще у него были полные губы — вещь, за обладание которой я могла бы запродать душу дьяволу. Сама-то я уродилась в свою мать. Не только обе мы были ростом по пять футов шесть дюймов,[7] темноволосые, с темно-карими глазами и высокими скулами, но вдобавок она тоже много лет прослужила в чикагской полиции.
Когда мне было двенадцать лет, мама обучила меня двум искусствам, существенно важным для моей взрослой жизни: как пользоваться подводкой для губ — чтобы заставить тонкие губы выглядеть толще, и как добиваться кучности в стрельбе по цели с расстояния в сорок футов из пистолета 38-го калибра.
К несчастью, мамочка передала мне очень мало сведений обо всем, что касается кормежки и ухода за мужчиной, с которым проживаешь бок о бок.
— Дона и так частенько не бывает дома, — призналась я. — Уже пара дней, как я его не видела.
Я прикрыла глаза — смертельная усталость длинными, худыми пальцами зарылась мне в волосы, затем двинулась вниз по спине. Пожалуй, отправиться домой и впрямь было бы невредно. Может, и впрямь купить бутылочку вина, потом повести Дона куда-нибудь уютно перекусить. Мы могли бы попытаться откровенно поговорить, обсудить наболевшие проблемы, которых всегда избегаем, найти решение. Может, мне бы даже удалось пройти в дамки, как сказал бы Майк Донован.
— Ладно! — Я резко распахнула глаза и почувствовала прилив сил. — Ухожу! Ты позвонишь, если тут что-нибудь разболтается?
— Обязательно. Когда придут фэбээровцы?
— Завтра, к полудню. Я буду на месте.
Мы кивнули друг другу на прощание, я извлекла свое тело из кресла и отправилась прилагать искренние усилия по налаживанию отношений с мужчиной, с которым делила кров и ложе.
В конце концов, стать хуже нынешний день уже все равно не мог.
По крайней мере мне так казалось.