Отправляйте «Стрелу».

Сел я поплотнее на стул. Вот оно, думаю, когда начинается.

Тормошу опять Колпино — уцепился за ключ, не отпускаю. А рука дрожит.

— Где двухтысячный? — кричу. — Двухтысячный? Да отвечайте же! Подошел? Нет?

— Да постойте, — бормочут что-то из Колпино. — Товарный… экспресс… «Щука»…

— Говорите ясней! — кричу я. — Докладывайте по форме.

— Две тысячи третий… прошел Колпино… ноль часов двадцать восемь минут…

— Понято, — отвечаю ему.

Гляжу на часы. Ну держись, Коротаев! Ну держись!

Сорок минут продержишься — и выскочим мы с воронками. Пар бы только не сел в котле! Пару бы тебе, пару!

Летят два поезда на моем участке — воронки впереди, «Стрела» сзади. Гаркает громкоговоритель с линии — то один поезд выкрикнет, то другой:

— «Стрела» Славянку миновала…

— Двухтысячный Саблино проскочил…

— «Стрела» — Колпино…

И вижу я, как «Стрела» перегоны проглатывает, как режет она, кромсает мой график. И настигает Коротаева — все ближе, ближе…

Вижу, как она раскидывает прожекторами ночь, обшаривает рельсы, шпалы…

Вижу, как нащупывают ее прожекторы маленький красный фонарик впереди это хвост коротаевского поезда. Не уйти Коротаеву…

Нет, еще может уйти, еще может… Эх, был бы я на паровозе… Сам бы у топки стал.

Час три минуты ночи. От Саблино до Тосно ему минут двадцать идти.

Молчит Тосно. Нету Коротаева…

Час пять минут… Нет… Час восемь. Да что с ним?

Час девять минут.

Двухтысячный прошел Тосно.

Дежурный докладывает: проскочил по главной. Коротаев что-то кричал с паровоза, а что кричал — в грохоте не расслышать было.

Да я и сам догадываюсь, что мог кричать Коротаев. Выдохлась «Щука». Не выходит у него дело… Минуты бы на три ей раньше в Тосно прийти — а то «Стрела» ей на хвост наседает. А ведь вот же, вот они — Ушаки… Последний перегон остался — и на тебе.

Час двадцать минут ночи. «Стрела» тоже Тосно проскочила. Догоняет… В десяти минутах друг от друга поезда. Эх, черт… Придется захлопнуть перед «Стрелой» семафор. А то налетит.

Требую блок-пост. Руки не спускаю с ключа. Обеими ногами выжимаю педаль.

Сейчас покажется «Стрела» у блок-поста… Сейчас увидит ее сигналист… Прикажу ему захлопнуть семафор…

Да мыслимое ли это дело — задержать «Стрелу», да еще на каком-то дрянном перегонишке?!

Сижу я. Рука на селекторном ключе.

— Подходит! — кричит мне громкоговоритель. Это сигналист с блокпоста докладывает. — Огни показались, товарищ диспетчер. «Стрела» идет.

Перевел я дыхание… и выпалил:

— Закрывайте!

— Что? Закрывать? — спрашивает в испуге сигналист. — Товарищ диспетчер…

И вдруг громкоговоритель затрещал другим голосом:

— Я — Ушаки. Принимаю двухтысячный.

— Ушаки? Да не может этого быть! Постойте! Блок-пост, пропустить «Стрелу». Ушаки! Позвать Коротаева.

— Здесь я, товарищ диспетчер, у селектора.

— Ты, Коротаев?

— Я самый.

— Успел? Пришел?

— Прибыл благополучно. На три минуты от «Стрелы» удрал. Еле от нее хвост утянул. К Ушакам-то, сами знаете, какой подъем…

— Молодчина ты, Коротаев. Классный машинист. А я-то уж и не надеялся. Думал, скис ты. Я даже «Стрелу» останавливать хотел.

— Да что вы, товарищ диспетчер! Я ж кричал в Тосно дежурному, что уйду, от «Стрелы». А ход я нарочно придержал, чтобы к подъему пар накопить. Поднял я пар и взял подъем. Иначе у меня не выходило никак, товарищ диспетчер. Как раз я и сел бы иначе-то…