— Кхалиси. Ребенок появится сейчас.
Дэни потрясла головой.
— Нет… — Предложение оборвалось вскриком, когда она согнулась вперед, стискивая край ванны, когда ее накрыла сильная схватка. — О, боги, — охнула она, когда большая часть боли схлынула. Смирившись с неизбежным, она кивнула. — Да. Я думаю, время настало.
У нее не было мэйстера, но ее служанки помогали с рождением бесчисленного количества детей в Дотракийском море. Вытерев ее, они помогли ей лечь на кровать и принесли свежую воду и чистую ткань. Миссандея пришла, чтобы держать ее за руку во время самых тяжелых схваток, затем стирала пот с ее лица прохладной тканью.
Роды длились весь день, затем настали сумерки. Схватки становились все чаще и чаще, пока не стали почти не прекращающейся агонией. Она избавилась от той немногой еды, что оставалась в ее желудке, но не чувствовала ни голода, ни жажды, только боль.
Наконец, Джон пришел к ней, когда стемнело, входя в ее комнаты, словно они принадлежали ему. Ее служанки запротестовали.
— Уходите! Уходите! Вы не можете здесь быть!
Он проигнорировал их, заняв место на ее постели, смахивая мокрые от пота волосы с ее лба. Она повернулась к его руке, уткнувшись в нее щекой, слишком истощенная, чтобы сопротивляться утешению ее касаний. Словно издалека, она заметила собственную наготу, но, когда ее накрыло новой схваткой, она свернулась в клубок, сжимая зубы, пока та не прошла.
— Сколько еще? — спросил он у Миссандеи.
— Схватки идут почти без перерыва. Я думаю, она готова тужиться.
Он кивнул.
— Хорошо. Оставь нас.
Миссандея уставилась на него в ошеломлении.
— Прошу прощения?
— Теперь за нее отвечаю я. — Он взял Дэни за руку, и она с силой стиснула ее, когда ее вновь охватила боль.
Открыв рот, Миссандея уставилась на него, затем бросила неуверенный взгляд на Дэни, прежде чем нехотя встала со своего места на постели и ушла. Затем Джон повернулся к служанкам.
— Я думаю, достаточно одной из вас. — Они обменялись взглядами, прежде чем Квани наконец встала. Джон остановил ее до того, как она успела уйти, тихо с ней говоря. Она кивнула и выбежала из комнаты. Дэни смотрела, смаргивая пот, щипавший глаза.
— Что ты ей сказал? — требовательно спросила она, но Джон не ответил ей, положив влажную ткань на ее лоб.
— Береги силы, Дэйенерис. Они тебе понадобятся.
Она хотела накричать на него, но из ее рта вырвался лишь жалкий стон, когда очередная схватка стянула ее живот.
— Больно. Боги, как больно, — ахнула она, вся дрожа. Джон начал разминать ее поясницу основанием ладони. Облегчение было минимальным, но все равно не лишним, и она уткнулась лицом в его плечо.
— Скоро все закончится, — пробормотал он утешительно. Она могла только стонать, зажмурив глаза, когда очередная волна боли сотрясла ее. Она ощутила напряжение глубоко в тазу, тяжесть между ног.
Она застонала, сжимая его руку.
— Я думаю, что мне нужно тужиться. — Он помог ей лечь на спину, и Хики подложила под нее свежие простыни. Дэни подняла колени к груди, пока Хики схватила ее ногу, Джон вторую. Когда ее охватила новая схватка, она напряглась.
— Тужься, кхалиси, — приказала Хики, давя на ее стопу. Джон делал то же самое, и Дэни вложила все силы, что были, из нее вырвался грудной рык, пока ее дыхание и силы не иссякли. Ее ноги дрожали, и она обмякла на кровати, утомленная.
— Снова, — сказал Джон, но она замотала головой. — Снова. — Служанка кивнула ей, и обнажив зубы, Дэни привстала на локтях, чтобы тужиться, крича, пока ее энергия не иссякла вновь.
— Тужься, — приказал Джон.
— Я не могу, — задохнулась слезами она. Ей казалось, что ничего не изменилось. — Я не могу. Слишком больно.
— Можешь. И будешь. А сейчас тужься.
И она тужилась, потому что у нее не было иного выбора. Она тужилась и кричала, и корчилась в агонии. С нее тек пот, увлажняя ткань под ней. Джон не давал ей отдыхать, требуя, чтобы она тужилась с каждой схваткой, не важно, какой слабой она себя чувствовала.
Наконец, когда она подумала, что больше не выдержит, Хики сказала ей:
— Вот так, кхалиси. — На последней, мучительной схватке, Хики потянулась в нее и потянула. Дэни ощутила, что ее рвет на части, когда ребенок наконец выскользнул. Когда она увидел серого, окровавленного младенца в руках Хики, то всхлипнула от облегчения.
— Кто это? — спросила она, могла сквозь слезы и пот.
— Мальчик, кхалиси, — тихо ответила служанка. Ее лицо было белым, и Дэни было знакомо это выражение, но ей не хватало сил, чтобы дать ему определение, вспомнить, где она видела его или почему.
Джон встал и вытащил из ножен меч. Изумленная, Дэни, схватила его за руку, когда он потянулся к ребенку.
— Нет… Стой…
Стряхнув ее руку, Джон взял пуповину и перерезал ее резким движением клинка.
— Иди, — прогремел он, и Хики отошла от кровати.
— Что происходит? — спросила Дэни. — Почему он не плачет? Разве он не должен плакать?
Она пыталась сесть, но Джон уложил ее обратно.
— Отдыхай, Дэйенерис.
— Мой ребенок…
Она смотрела, как Хики опустилась на колени на пол, осторожно опуская ребенка на приготовленный пеленки. Его хрупкое маленькое тело выглядело вялым. Неподвижным.
Нет. Это не может произойти, только не снова.
— Ты истекаешь кровью, — просто сказал Джон, так спокойно, что она не сразу поняла, что он говорит с ней.
Моргнув, она посмотрела на его. Ее голова закружилась от движения. Внезапно она ощутила, что устала до мозга костей.
— Что?
В дверь постучали, и Джон разрешил гостю войти. С некоторым усилием Дэни повернула голову и увидела, что к ней подходит Красная Женщина. Ее охватила паника, осознание затрепетало в уголке разума.
— Что ты здесь делаешь? Убирайся!
— Я послал за ней, — ответил Джон. Дэни уставилась на него в шоке.
— Я не хочу, чтобы она была здесь! Отошли ее!
Когда Красная Женщина остановилась у края ее постели, Дэни снова попыталась сесть, но рука Джона, лежавшая на ее груди, толкнула ее вниз. Она задергалась, пытаясь вырваться.
— Отпусти меня! Пожалуйста! — завыла она. — Где мой ребенок?