Саша Ино Огонь Черных лилий

Феникс

Мокрый блеск стекла, что еще заменит нам счастье?

Я закрываю глаза, и шум проснувшегося города становится более резким, накатывая волнами, словно мировой океан готовый меня поглотить.

Город проснулся, а я нет.

Я уже давно сплю, хоть и существую, вполне успешно выполняя простейшую деятельность взрослой человеческой особи. Странно. Мне всегда казалось, что жизнь меня не покинет, что я постоянно буду ощущать себя на земле. Ошибка. Наивное заблуждение.

Я открываю глаза.

Их немного режет от яркого солнца, пробивающегося сквозь изморозь, покрывающую мое окно. Холодно.

Я касаюсь стекла, кажется, оно плачет, оставляя на моей ладони талую воду.

А вы знали, что стекло это жидкость и оно медленно и плавно стекает вниз по каркасу рам?

Это правда… В детстве меня очень обрадовало, что в каждом доме у каждого ребенка есть по маленькому фонтану. Сказка! А сейчас… Волшебство перестало быть таковым, став всего лишь законами физики, и мне уже безразлично.

Все безразлично.

Мы — город механических человечков, спешим куда-то, бежим к чему-то, любим кого-то, но это лишь механика, нас завели и мы идем по инерции все дальше и дальше от детства, все ближе и ближе к смерти.

Смерть.

Должно быть это единственное, что осталось реальным.

Я много раз бывал от нее в двух шагах, но словно Феникс возрождался из пламени ада вновь и вновь, снова и снова. Может, поэтому я потерял вкус жизни…

Даже моя любовь, она тоже приобрела серый блеклый цвет продуманного плана. Мы уже не горим, не прилипаем сердцами к горящей лаве, разлитой по груди от каждого прикосновения, взгляда, слова… Где-то в глубине души я, конечно же, храню ценность, родство, близость, но так глубоко, что, пожалуй, скоро не смогу отыскать. А ведь когда-то мы были счастливы… Нарушали догмы, ходили по грани, шокировали всех и даже самих себя. Мы любили, так остро и пламенно… так болезненно и так ярко, словно ненавидели. Вкус крови и чужого любовного сока до сих пор щиплет мои губы. Я ненавидел, и я любил, я страдал и смеялся. Боль и стыд приносили наслаждения. Белое и черное, огонь и лед, бинарные противоположности в вечном взаимодействии. Черт…Мое тело обвивали острые шипы терновника, но я смеялся, как больной, отражая в глазах улыбку наслаждения моего мучителя и в то же время спасителя.

Мы были счастливы.

Как давно это было…

Вечность прошла и застыла в пустоте. Скоро все решится.

Музыка, я опять ее слышу.

Не знаю, откуда, может соседи включили. Какая-то знакомая опера, где же я ее слышал…? Не помню. Но эта мелодия меня всюду преследует. И в машине, и на работе, и дома и даже, в те редкие дни, когда я ухожу в рейд, а ведь там нет соседей, и на них не спишешь такое вероломное преступление. Эта мелодия… Тысячи скрипок поднимают свой тревожный голос, все как одни, по мановению палочки великого мастера. А потом каждая струна уходит в каскад звуков, от низкого к высокому и обратно. Волнами. Моя душа отвечает, кажется, мне все время что-то кажется, но с этой мелодией нет сомнений, она про меня. Может, мне пора домой?

Дом.

Я и так дома.

Но я имею ввиду другой дом. Место, где моя душа будет в покое спать и видеть сладкие сны радужных мечтаний, так и не сбывшихся здесь, на земле. Там не будет моего огня, пламени испепеляющего меня изнутри. Сбитые звезды кричат от боли по той выси, с которой они сорвались. Мой первый шаг к мечте стал первым шагом в бездну…

Зачем мы разрушали?

Ради мечты, которой суждено было умереть еще в зародыше, задохнувшись в вакууме шелка ложа любви.

«Я построю новый мир для тебя» — в моей голове звучит хриплый и в то же время мягкий голос. Я невольно закрываю уши, хотя и знаю, со мной говорит моя память. Но я не хочу слышать этот голос, Его голос, такой далекий и такой близкий.

Я потираю руку. Старая рана на плече опять болит. Нет. Не она, это я… я как нерв, и Его голос меня сводит с ума. Толкает с острия, по которому я давно уже бегу, но вот только куда толкает? Я не сомневаюсь, теперь не сомневаюсь.

В пустоту.

Мы ведь знали, что все так закончится. Мы выстроим новую реальность надежд, а она окажется миром чужих притязаний. А мы? Мы исчезаем, даже Эдо, этот вечный прагматик и плут, он просто утонул, под грузом не прощеных обид. Жаль. Он этого так и не понял. Но все же он опасен… Я так думаю, чувствую. Печально, что Ясмин глух к моим словам. Пожалуй, его заботят лишь мои дела, но и на них он откликается лишь телом, ведь его душа давно превратилась в мертвый айсберг. Но это следствие нашего поражения, пускай каждый в этом городе назвал его оглушительной победой.

Винсент Тиаро. Партийное имя «Феникс», главнокомандующий армией Черных Лилий

29.02, год неизвестен, 8:30

Гвардеец чинно склонился в приветствии своего командира. Но тот словно боевой корабль, прошел мимо него на полном ходу, не обращая никакого внимания на привычный предмет интерьера гостиной.

Главнокомандующий сегодня был… как обычно спокоен, ни одна эмоция не просачивалась сквозь мраморную маску его лица. По всем канонам красоты, он был на высоте. Серые бесцветные глаза, скандинавская выточенность черт лица, длинные белые почти серебряные волосы, высокий рост вкупе с атлетическим телосложением, и аура ледяной пустоты, сковывающая всех, куда бы главнокомандующий не являлся. Говорят даже когда он не был лидером революционеров и не сидел в совете Пяти, его все равно отличала дворянская стать и ледяной холод, окутывающий окружающих людей.

Гвардеец чуть заметно усмехнулся.

Он подумал, что скорее всего главнокомандующий очень гротескно смотрелся, когда был простым юнцом с окраин, вынужденным жить в «городах-помоинах». Вся его стать, весь его образ и помойка со смрадными глотками отходных рвов еще то сочетание, как белое и черное. Забавно.

Парень снова усмехнулся, но, поймав на себе пристальный взгляд мертвой линзы камеры слежения, быстро одернулся и прекратил лыбиться.

Только проблем с главнокомандующим ему не хватало. Все говорили, что эта ледяная глыба, остов ядерной зимы, был скор на расправу и долго не церемонился. Между прочим, справедливо говорили.

— Сволочь, — вслух подумалось гвардейцу.

Его мысли ушли в глубокую крамолу, выводя алгоритмы жизненного существования столь нелюбимого командира.

Ясмин Иоганте. Партийное имя «Кай».

Казалось, он был скульптурой из древней эры античности. Один из революционеров, подаривших новый мир. Он стал одной из самых значимых фигур совета Пяти, главнокомандующий армией черных лилий (отдел «белых лепестков»). Кроме него страной управляют