кормите старика, называете меня Предком. Но откуда вам знать, что я не безумец, рассказывающий сказки за чёрствую горбушку?

Вы даже взяли меня с собой на корабль.

— Ты — Предок, ты — Старец, — говорит мне девчушка лет десяти, — Жрица сказала нам, что ты придёшь и отправишься вместе с нами к Закату.

Глупые, славные. Я знаю вас. Вы — Закатные Волки, один из родов Красной реки, переживший падение Самалкаранасы и Великую Охоту. Посланники Сестёр ищут таких как вы повсюду, истребляют. Я слышал об этом много раз прежде, видел таких как вы. Вы поклоняетесь слабому богу, лишённому своей силы. Чёрный Лис умер и никогда больше не вернётся на небо.

— Но жрица говорит, что он бродит среди нас. Помогает нам. И ждёт, — говорит девчушка.

На тебе ожерелье послушницы. Ты сама когда-нибудь станешь невестой бога, а потом и жрицей. Поэтому я скажу тебе всё как есть. Я и правда жду, хотя давно уже не верю в то, что когда-нибудь вновь взойду на небеса. Я жду лишь, что Сёстры решат наконец избавить меня от мук и отправить вслед за Отцом в вечность. Я бы, пожалуй, мог открыть сёстрам секрет Чёрного Жала — но нет. Пусть сами придумают что-нибудь.

— Мы поможем тебе, Предок, — твердит девчушка, — Научи нас, как.

Как? Хотел бы я и сам знать это. В этом теле мне осталось жить всего несколько часов, а затем я вновь отправлюсь в странствие.

— Вон на той лодке есть женщина, Саока. Она грузная, скоро должна родить. Может быть даже сегодня ночью.

К чему ты клонишь? Хочешь, чтобы я её благословил?

— Да, — стрекочет маленькая послушница, — Это тоже. Но вдруг ты… Предок, вдруг ты возродишься в её ребёнке?

Да, пожалуй это вариант. А ты смекалистая. Не знаю только, получится ли… Послушай, если других поблизости не будет, может сработать. Но знай — есть один верный способ. У новорожденного меня всегда есть три рыжих волоса. Могу быть черноволосым или лысым — но три рыжих волоса будут всегда. Рыжие, как огонь. Запомни.

— Я запомню, Предок, — отвечает девчушка.

Хорошо. А теперь я посплю. Очень устал.

Веки такие тяжёлые. Я проваливаюсь в бездну и падаю, падаю вниз, как тогда, в свой первый день жизни, спускаясь на Онегайю. Не знаю, что ждёт меня впереди, но однажды я вернусь на небо. Когда искуплю все свои грехи — каждый из них.

Скрипят снасти, ветер воет в парусах. Собирается буря. Это Шилена, сестра всё ещё злится на меня. На соседней лодке громко кричит женщина, дающая миру новую жизнь. Вот и всё.

Могильный холод вновь обнимает меня. Через секунду я появлюсь на свет вновь. Капля моря срывается с мачты и падает вниз. Замирает у самой кромки воды.

Время остановилось. Но когда-нибудь я научусь поворачивать его вспять. Я обещаю тебе, отец. Ты говорил, что никому не дано повернуть его вспять. Но когда-нибудь я смогу.

Путь звёзд. Я так и понял, что это означает. Хотел ли Отец, чтобы все мы когда-нибудь стали такими же, как Иллерия, подарили себя этому миру, растворились в нём, став вечными хранителями? Если так, то я тоже растворялся в Онегайе. Моя стихия — живые существа, и с каждым рождением, каждой смертью я становлюсь всё ближе к ним. Возможно Иллерия чувствовала то же смятение, когда Вековечный лес поглотил её душу. Меня несло течением в неведомое, но эта река не так глубока, как может показаться. Достаточно встать в полный рост и ты достанешь до дна. Когда-нибудь я вновь научусь ходить. Это просто — всё равно, что на велосипеде кататься, никогда не разучишься полностью.

Время остановилось. Вечность ждёт. Клоссидра хихикает и раскладывает на железном столике свои блестящие инструменты.

— Давно не виделись, брат, — говорит мне она, — Скучал?