учителем детей барона, представителем духовенства и советником в одном лице. Впрочем, я стал его учеником далеко не сразу.

Лорн — крепкий седой мужчина, на вид лет 40 со множеством шрамов на лице был кем-то навроде кастялена в замке и капитана стражи в баронстве. Под его началом находилось порядка трёх десятков людей, составлявших что-то вроде дружины моего отца, часть из которых — что помоложе — проживала в замке, а часть — в близлежащих деревнях, с семьями. Именно он учил меня обращаться с копьём, мечом, а также уходу за оружием и доспехами.

Разница в развитии оружия и доспехов — первое что бросалось мне в глаза. Здесь умели изготавливать полные латные доспехи — пусть их и было всего два комплекта на весь замок, разного рода панцири, и пластинчатые доспехи, бригантины, стёганную броню и множество видов кожаных доспехов из самой разной кожи и шкур. Однако арсенал для победы над ближним своим был гораздо более скромным — мечи, топоры, луки, разного рода копья, по всей видимости, предназначенные для охоты на различных зверей, и разнообразные дубинки. Именно ими, копьями и дубинками были вооружёны большинство баронских солдат. Если так подумать, ни одно оружие из арсенала замка не могло серьёзно повредить человеку в полном латном доспехе. Разве что копья, с разгона на лошади… Вот только лошади отсутствовали. Это заставляло задуматься.

Дикс — молодой рыжий охотник. Он был старшим над всеми охотниками замка, непонятно, правда, за какие заслуги, учитывая возраст. Он учил меня стрельбе из лука, чтению следов, бесшумному перемещению и множеству охотничьих уловок, включая крайне богатый арсенал разнообразных ловушек. Много рассказывал о флоре и фауне окружающих нас земель. Из его рассказов рисовалась весьма и весьма интересная картина.

Местное население, похоже, находилось в стадии перманентной войны с окружающей их фауной. Каждая, даже самая захудалая деревня имела частокол для защиты от крупной живности, и чем дальше в глушь, тем крепче строили стены. Названия местных животных мне ни о чём не говорили, а из похожих на земных хищников опасностей удалось выделить только местных аналогов волков, которые имели с полдюжины подвидов и были заметно крупнее — по крайней мере, по описанию. Большая часть хищников вела ночной образ жизни, редко выходя днём, что позволяло людям заниматься собирательством, земледелием, и даже скотоводством — разводить птиц, напоминающих чуть более мохнатых гусей, и крупных рогатых животных, похожих на смесь оленей с быками — их также использовали как тягловых. Лошадей или вообще каких-либо верховых животных я так и не увидел.

Дикс брал меня с собой и ещё парой охотников на прогулку по окрестным лесам и деревням, проверяя ловушки и уча охотится на мелкую живность и избегать более крупной.

— Время людей — это день. Никогда не выходи на охоту в ночное время — напутствовал меня охотник, уча передвигаться по лесу, не отходя, впрочем, слишком далеко от деревни.

— Значит, днём в лесу безопасно?

— В лесу всегда опасно. Запомни это — раз и навсегда. — пронзил меня серьёзным и холодным взглядом охотник.

— Тогда какая разница?

— Хищники, что встречаются днём, менее опасны. Хорошо изучены, хорошо знакомы. Я научу тебя читать следы, приметы, избегать их. Но ночью… никогда не знаешь, что за тварь выйдет на охоту.

Несмотря на типично феодальное устройство общества, охота была одним из главных занятий местного мужского населения. Охота считалась благородным занятием, и все посвятившие ей жизнь приравнивались к аналогу рыцарского сословия, независимо от происхождения.

Расспросив своих учителей о дальнейшем будущем, я смог узнать, что у меня было как минимум четыре варианта дальнейшего устройства:

Остаться в замке на службе у собственного старшего брата, который в будущем станет бароном (ну, или прикончить его раньше, чем он заведёт семью, и стать бароном самому). Об этой мысли, я, правда, благоразумно промолчал.

Отправиться в странствия и попытаться найти хорошее место для службы в более населённых землях — наше баронство было мелким, и в общем-то находилось в медвежьем углу.

Стать вольным охотником, и вступить в гильдию охотников, посвятив себе истреблению разнообразной живности, мешающей людям жить.

И, наконец, набрать отряд собственных людей и попытаться завоевать или основать баронство самому.

Карьерная система местного феодализма была предельно проста и в то же время весьма слегка сюрреалистичная. Теоретически любой рыцарь мог прийти в любое баронство, официально бросить вызов его армии, и самому стать бароном. Но для этого ему надо было в открытую осадить или взять штурмом замок, предварительно предупредив соперника, что в условиях частых ночных нападений разнообразной местной фауны становилось весьма непростой задачей. Причём подобный вызов можно было бросить только вышестоящему аристократу — простой рыцарь мог бросить вызов барону, барон — графу, граф — герцогу…

Королям бросали вызов герцоги, но, что удивительно, даже вторым и третьим королевским сыновьям приходилось начинать этот путь с самого начала. Вопрос поддержки любимых родственников, впрочем, оставался открытым. Разного рода споры между равными по рангу аристократами решались дуэлями между ними, их рыцарями, или даже их армиями. В 7 лет мне довелось наблюдать подобную дуэль между моим отцом и бароном-соседом. Толпа мужиков разной степени бронирования со щитами, дубинками, топорами и мечами, против другой такой же толпы, вышли на открытой равнине стенка на стенку. Выглядело это больше как тренировка добрых друзей, нежели решение смертельного спора. Никто даже не погиб! Все участники схватки отделались переломами и синяками. Кому-то из стана противника, кажется, проломили голову — но за него никто не волновался. Похоже, местные люди не отличаются особой хрупкостью. Копья и луки вообще не использовались друг против друга.

— Это оружие против зверей, — ответил мне отец на вопрос об этом, пожав плечами. — Таковы традиции.

Местные аристократы, судя по всему, устраивали подобное не только для разрешения конфликтов, но и в качестве своеобразного спорта. Как правило, при назначении подобной дуэли заранее оговаривались ставки, но навязать подобное было нельзя — максимум, заставить обидчика извиниться. В итоге получалась, что отобрать земли один барон у другого мог только по обоюдному согласию на столь