конце февраля следующего года Максу пришлось уехать. Его мама заболела и он поехал ей помогать.

— Будь всегда на связи. — повторил он свою любимую фразу. — Я скоро вернусь. Проведаю маму и вернусь. А ты постарайся не попадаться Валерьичу на глаза.

— У тебя есть мама? Ты никогда не говорил о ней. — удивленно спросила я.

— Да. Она оставила меня, когда мне было пять. — Он сказал «оставила», не бросила, а оставила, не желая вспоминать ту обиду и злость на нее, с которой он жил все это время, когда мамы не было рядом. Неделю назад позвонил ее троюродный брат и сказал, «Света заболела и ухаживать за ней некому». Макс взял отпуск, как только смог, и решил поехать к ней.

— Но зачем ты к ней едешь? Она сама выбрала жизнь без тебя! — мне не хотелось его отпускать, а еще было страшно оставаться здесь без него. Мне оставалось два с лишним года до выпуска и я надеялась, что Макс не оставит меня до этого момента, а теперь уезжает и не известно, на сколько.

— Людям свойственно ошибаться, Дженни. А сейчас она больна и беспомощна. Я должен поехать к ней, родственники обещали поухаживать за ней всего неделю, пока я не приеду, а потом все, они уедут и ее даже покормить будет некому. — Макс вспомнил тот день, когда в квартиру вломилась милиция и люди из органов соцзащиты.

К тому времени он не ел два дня. Для пятилетнего ребенка было совсем не понятно, куда делась мама, почему она ушла, чувство голода застилало глаза, он плакал и кричал. Соседи устали слушать вопли и вызвали милицию. Так Максим оказался в детдоме, мама не забрала сына, а он ждал, ждал ее каждый день. Как потом выяснилось, она ушла в «загул» и забыла, что у нее есть пятилетний сын.

Когда Максу позвонили ее родственники, парень был зол на нее, но все равно любил. Он понимал, почему она не забрала его, какую жизнь она могла ему дать? Она пила, забывала про него, в доме постоянно шатались чужие люди и неизвестно чем бы это все для него закончилось. Единственный вопрос мучал парня, почему она не навещала его ни разу, хотя мальчик и видел иногда, как какая-то женщина смотрит на него через забор, пока он был на прогулке. Он догадывался, что это мама. Лица ее Максим не помнил, стресс вычеркнул из памяти многое из такой небольшой жизни, проведенной в родном доме. И Максу захотелось пообщаться с ней, пока еще есть возможность.

— Ничего не бойся, Дженни, я сделаю им «внушение» и они тебя не тронут. Я вернусь, слышишь? — он легонько тряхнул меня за плечи, потом обнял, по-родительски чмокнул в щечку и попрощался.

Неделю меня никто не трогал. Но через неделю Макс не вернулся, я знаю, не потому, что не захотел, потому, что не смог оставить беспомощного человека, свою маму, каждый сделал бы также на его месте.

Сначала злопыхатели стали подшучивать, и издевательски намекать, что «придется поменять папочку». Но Александр Валерьевич, штатный врач, прикрикнул на них:

— Заткнитесь! — парни замолчали и отвратительно посмеиваясь ушли, не желая «мешать».

Александра Валерьевича боялись все, была причина. Он мог, например, подсыпать какую-нибудь дрянь в еду непослушному, неугодному ему человеку, или вколоть транквилизатор сопротивляющейся его приставаниям девчонке. Надо сказать, что ему не часто кто-то сопротивлялся, ввиду его весьма привлекательной внешности: атлетичная фигура, темные, чуть волнами волосы, красивые карие глаза, томный завораживающий голос, но, в то же время, веяло от него какой-то опасностью, коварством, к тому же из-за дурной славы не многие решались на «отношения» с ним.

— Ну что, не вернулся твой Макс? — пауза — И не вернется. У него теперь другая жизнь. — Александр говорил спокойно, вкрадчиво, растягивая слова. — Но ничего, теперь я о тебе позабочусь. — он подошел ближе, оглядел каждый сантиметр моего тела и уже протянул руку, но тут в зал вошли два воспитателя, обсуждая насущные проблемы.

— Зайдешь ко мне в десять, — сказал он громко, и тише добавил: — сегодня, — и опять громче: — у тебя две прививки не сделаны, опять проболела!

Со стороны казалось, что врач просто сказал воспитаннице детдома зайти с утра сделать недостающие по графику прививки, слово «сегодня» никто не слышал. Я поняла, что нормально жить он мне не даст, и уже сегодня ему не терпелось начать.

До десяти оставалось шесть часов, а до отбоя пять. Я пошла к одной из подруг и попросила у нее спортивную сумку, Настю иногда забирала к себе тетя, так что сумка ей была нужна, Настя сразу отдала сумку, грустно глядя на меня:

— Я тебя больше не увижу, да? — тихо сказала она, так, чтоб никто не слышал.

— Почему, Настена? Да я просто на время беру, отпросилась в бассейн, Макс дал немного денег, хочу поплавать, расслабиться. — я попыталась соврать, но получилось как-то неискренне, сумку я конечно собиралась вернуть, как только нашла бы Макса.

— Брось, весь детдом шушукается, что Валерьич на тебя глаз положил. Да и Макса нет, тебя без него никто не отпустит. Ты не думай, я никому не скажу. На вот, возьми, тебе сейчас нужнее. — она протянула руку, и в зажатом кулаке я увидела деньги.

— Настён, извини, спасибо, не надо — она вложила мне деньги в руку — не надо говорю, тебе же тетя дала. — пробормотала я сбивчиво.

— Джейн, бери и не думай даже! И сумку сложи и убери в пакет, чтоб никто не видел, а то Валерьич все сделает, чтоб тебя не выпустили сегодня. Старшие рассказывали он такое с девчонками делает, тебе лучше не знать. Так что беги, если есть куда.

— Спасибо Настена. — она все-таки всучила мне деньги. — Я обязательно найду тебя, и все верну.

Мы попрощались, и я пошла собирать вещи. В нашей комнате никого не было, стояла непривычно солнечная, чуть морозная погода, и все ушли гулять, так как сейчас было два часа свободного времени. Я быстро покидала в сумку теплые вещи, немного еды, которую удалось взять в столовке, фонарик, не знаю, зачем, и складной ножик. Надо было взять документы, но они хранились в сейфе у директора и не под каким предлогом воспитанникам не выдавались. Заложники, подумалось мне. Деньги я положила во внутренний карман куртки. Оставался вопрос, как незаметно выйти из здания, а потом пройти мимо охраны за ворота, да еще с набитой спортивной сумкой, тут явно одним бассейном не отделаешься, Макса нет и покинуть интернат разрешения никто не даст. Сбежать надо до ужина, и быстро, чтоб догнать не успели, на ужине сразу будет заметно, что меня нет. Вдруг я вспомнила, что в пять по пятницам приезжает машина забрать белье в прачечную, она подъезжает к черному входу, загружают белье всего минуты три. Надо успеть как-то отвлечь грузчика, чтоб он меня не заметил… Настена! Я быстро шла к Насте, стараясь не бежать.

— Настя