— У меня есть идея, но понадобится не только твоя помощь.
Годрик вновь поверил в неё: кивнул и решительным шагом направился к их спутникам. Лир призвала целительную магию, чтобы поддержать крохи жизни в Ламберте, и, прикрыв глаза, попыталась подобрать нужные слова: «Позвольте украсть часть вашей силы ради моего кузена»? Она понятия не имела, как вообще всё это объяснить и не угодить на костёр.
Когда люди окружили их, встав плечом к плечу, то не задавали вопросов.
— Говорите, как мы можем помочь.
Лир моргнула и тут же сконцентрировалась на потоке, кивнула.
— Держитесь друг друга, что бы ни случилось.
— Что вы творите? — снова потребовал объяснений Стаффорд, однако монахиня хлопнула его по плечу.
— Прошу вас отойти, сэр рыцарь. Давайте я помогу.
Лир выдержала его взгляд и пообещала:
— Я его верну, клянусь. Ламберт — моя семья.
Стаффорда подняли на ноги и посадили на залитые кровью ступени. Годрик опустился подле Лир и взял её за руку, выдохнул и успокоил скорее самого себя:
— Всё получится. Вы изгнали нежить, а уж это — плёвое дело, да?
Она поспешила уйти от ответа и закрыть глаза, сконцентрировавшись на потоке, и ощутила двенадцать сосудов, один из которых почти опустел: если залить в него всего одну жизнь, то она будет потеряна, но если разделить урон поровну…
Следуя за своими мыслями, Лир не торопясь протянула десятки нитей от человека к человеку, роднясь с каждым, забирая то, что было отдано с согласия, и подалась сама, направляя поток. Энергия лилась звонким ручьём, восполняя силы в измождённом теле Ламберта. Лир латала рану, наполняла сосуды кровью, насыщала мышцы и кости, а когда сердце ответило мерным биением, тут же разорвала связь. Годрик сильно сжал её ладонь и чуть расслабился.
— Получилось, — тихо произнёс он, не веря собственным глазам. Лир огляделась по сторонам и обнаружила таких же ошеломлённых ополченцев. Казалось, никто не пострадал — максимум чувствовал усталость.
Грудь Ламберта вздымалась, щёки порозовели; его рана затянулась. Монахиня подняла над ним руки, застыла на миг, словно боясь коснуться, и начала вытаскивать осколки нагрудника из плоти, сразу залечивая мелкие раны. Почувствовав боль, Ламберт нахмурился, распахнул глаза и застонал.
— Боже мой, я умер? Казалось, смерть так близко…
— Вам повезло, — монахиня не позволила ему приподняться, чтобы посмотреть на зарубцевавшуюся рану. — Только шрам останется.
Он откинулся на снег, перевёл взгляд на Лир и протянул к ней руку.
— Дорогая кузина, вы целы… Иноэль поймали. Я проиграл, подвёл её и своего императора.
Трупы устилали плато и подножие портала — если безумный Галлеан их видел, то должен был радоваться жертвам. От великой Императорской Гвардии остались лишь разбитый капитан и его оруженосец.
Оплакать столько жизней не хватило бы слёз, и Лир решила не растрачивать силы, а выпустила давно копящийся гнев на свободу. Ламберт выжил — значит, уже не мог отвертеться от серьёзного разговора.
Она стянула перчатку и отвесила ему звонкую пощёчину. Стаффорд тут же подскочил, как здоровый, а Ламберт уставился на неё затуманенным взглядом.
— Ты идиот, кузен! Эти люди верили своему капитану, но ты решил защитить всего одну женщину, которая не ответила вам той же заботой и сбежала. Разве так следует поступать лидеру, будущему императору — бросать верных ему людей на смерть без объяснений? Ты хоть знаешь, ради чего чуть не умер?
— Леди Лир, я вас предупреждаю, — пытался встрять Стаффорд, однако её люди молча обступили его.
— Наши жизни нам не принадлежат. Твоя миссия важна, но в спешке и влюблённости ты забыл о подданных Империи, которые уже год ждут мира. Как же наши родные, Ламберт? Кто их теперь защитит? — Лир поднялась на ноги и, не разрывая взгляда, взялась за оружие. — Если мы спасли тебя зря, то лучше покончить со всем здесь и сейчас. Никто не узнает. Это будет на моей совести, но я не позволю тебе и дальше принимать идиотские решения. Хватит напрасных жертв.
Горло саднило от криков — а ведь Лир дала себе клятву не сотрясать воздух попусту. Её люди ожидали в молчании, как и Стаффорд, который явно понимал, что его капитан натворил, но не решался оспаривать решения — во имя высшего блага. Годрик следил за ним, крепко сцепив руки за спиной.
Всё, что происходило в Бергольде, оставалось в Бергольде — все тайны, поражения и горе. Лучше жителям Империи не знать, как распоряжался своими людьми их любимый герой; ценой скольких жизней рыцарь защитил свою даму сердца. Ветер укроет снегом все следы, и ни одно слово правды не окажется в летописях: на бумаге Ламберт Вайнрайт будет чистым и безупречным. Империи не нужно больше крови и грязи, только символ для борьбы.
Приняв её руку, Ламберт согласился с правилами молчания.