Константин Волков Умение видеть

Они должны были встретиться в старом парке, возле заросшего ряской пруда, там, где эстакада монорельса огибает купол старого офиса имаджинариума. Кира не знала, как выглядит Сергей, но предполагала, что гигантский паук, явившийся на место встречи, не очень на него похож.

Ещё не успевшее сделаться шумным и суетливым, утро пахло мокрым бетоном, подстриженной травой и, совсем немного, тиной. Тут в привычный, пролетающий мимо сознания, гул мегаполиса врезался чужеродный звук. Над головой загремело, и Кира вздрогнула, бросила взгляд на эстакаду монорельса. Красный вагончик завалился на парапет, разбрасывая фонтаны искр, заскрежетал по нему размалёванным рекламой боком, остановился. В пруд, распугав уток, посыпались обломки и осколки. На миг стало тихо, потом раздались крики. Кира судорожно сглотнула, горькое послевкусие терпкого утреннего кофе сменилось шершавой сухостью.

Пауков она не боялась, но как тут не испугаться? Тварь, обхватившая членистыми конечностями эстакаду, казалась лишь чуть меньше просевшего на нос и почти влетевшего в неё вагончика. Кто-то показывал пальцем, кто-то суетливо настраивал коммуникатор, чтобы первым начать трансляцию, кто-то просто оторопело уставился на существо, неуклюже перебирающее коленчатыми ногами. Когда тварь сорвалась, и окатила столпившихся на берегу пруда зевак фонтаном ила и застоявшейся воды, люди побежали.

Сердце заколотилось, а ноги сделались ватными. Паук одним движением перевернулся, вторым выдернул себя из воды и прыгнул. Чёрная туша в грязных разводах, покачиваясь на длинных конечностях, нависла над Кирой. Фасеточные глаза поймали женщину в прицел, хелицеры медленно раскрылись…

Густая мутная слизь, перемешанная с тиной, облепила паука, потекла липкими нитями с голвы, с ног, с мохнатого брюха, зловонные скользкие лужи запачкали газон, протянулись до тротуара. Утро больше не пахло травой и городом, его запах сделался отвратительным.

Кира попятилась. Не время рассуждать, откуда здесь появился боевой арахноид, место которому на пыльных тропинках далёких планет с агрессивной биосферой, или, на худой конец, в некоторых типах имаджинаров. Но никак не в городском парке.

Мельком подумалось о том, что всё это и есть имаджинар, но подумалось не в серьёз. Здесь и сейчас наиреальнейший реал. Уж в этом Кира, когда-то занимавшаяся дизайном мнимых реальностей, уверена. Есть специальные маркеры…

Но почему-то реал всё больше походил на бред. Паукообразный бионт — чёрно-лоснящийся, истекающий слизью, будто он только что вылупился из инкубатора — словно бы не знал, что теперь делать и в растерянности перебирал ногами. «Я, как муха, — слишком отстранённо подумала Кира, — наверное, даже не успею понять, что умерла, когда паучку приспичит поохотиться».

А потом её грубо отшвырнули, и Кира, не удержавшись на ногах, уселась на газон. Взвизгнула, попробовала встать, и снова упала. Обернувшись, увидела — там, где миг назад была она, теперь стоял мужчина со смешным букетиком в одной руке и покусанным брикетом мороженого в другой. Напружинившийся, сам похожий на тощего паука, незнакомец делал сложные пассы руками. Бионт больше не следил за Кирой, он наблюдал за странными движениями, и, будто пытаясь их повторить, шевелил передними ногами. Мужчина быстро развёл руки в стороны и шагнул к пауку. Тот попятился, брюхо, взламывая тротуар, заскрежетало по плитке. Мужчина ловко, будто не раз и не два проделывал такие фокусы, взобрался на арахноида и опустил руки на основание головы чудовища. Кире не было видно, что он там делает: показалось, будто она услышала лёгкий треск ломающегося хитина и тут же арахноид замер, а человек попытался ловко соскочить с поверженного монстра, но поскользнулся, нелепо замахал руками, и неуклюже сполз, ухватившись за вытянутую лапу.

Незнакомец внимательно осмотрел поверженного врага. Примерившись, подцепил пальцами чуть более светлую хитиновую пластину на груди, та удивительно легко поддалась. За ней потянулось что-то скользкое, с тихим чмоканьем рвались белёсые волокна, в открывшемся люке обнажилась беззащитная плоть. Запустив руку по самый локоть в эту плоть, мужчина что-то там сделал, и бионт завалился на бок.

— Больше не оживёт, — незнакомец попытался обтереть руку о поверженного монстра. — Совсем ещё детёныш, глупый. Боевые железы почти не сформированы. Он сам испугался.

Ага, испугался он. А она, значит, не испугалась! Совсем-совсем не испугалась! Кира только сейчас заметила, что сидит на мокром газоне, лишь отползла подальше, к самому берегу. Незнакомец, обмазанный с ног до головы паучьей слизью, теперь казался не менее пугающим, чем арахноид.

— Сергей, — мужчина подошёл к Кире, протянул было руку: то ли желал познакомиться, то ли предлагал помощь. Между пальцами чернела не вытертая грязь. Смутившись, Сергей, сунул руки в карманы куртки.

— Кира, — женщина встала. Ноги держат, это уже неплохо. Смущают две вещи. Первая — абсолютная нелепость случившегося. Пережить нападение сумасшедшего бионта в реале, где каждый шаг контролируется, а личная безопасность возведена в абсолют… такого не бывает. Хотя, бывает, всякое случается, и в последнее время всё чаще, Ей ли, профессиональному коллектору информации не знать? Но одно дело, когда где-то и с кем-то, а другое, когда здесь и с тобой.

А ещё смущало, что на ней была только одна босоножка. Куда делась вторая — непонятно. Что-то подсказывало, что стоит поискать под тушей бионта. Вдобавок, мокрое, перепачканное землёй и мятой травой, платье противно облепило тело. Нельзя же так!

А Сергею, наверное, можно, ему можно измазаться с ног до головы в слизи, можно нацепить чёрные очки в пол-лица, отрастить копну белёсых волос, в полном беспорядке спадающих на плечи. Можно даже носить дурацкую, ставшую немодной ещё когда Киры на свете-то не было, кожаную куртку с широкими рукавами. И можно, не снимая очков и куртки, совершать подвиги. Потому что он… кто? Чемпион мира по уничтожению гигантских пауков?

Это с ним у неё была назначена встреча.

Вчера вечером Кира услышала деликатное покашливание. Кому может взбрести в голову кашлять в чужой квартире, когда хозяйка мурлычет песенки, нежась под струями тёплого душа? Только Гюнтеру. Накинув халатик, она успела посмотреться в зеркало, поправила мокрую чёлку и прыгнула в кресло, кокетливо поджав под себя ноги. Гюнтер воспринял это, как формальное приглашение, это и было приглашение. Шеф возник посреди комнаты.

Выглядел он усталым и не выспавшимся (он часто выглядел усталым и не выспавшимся). Гюнтер был небритым (он частенько