неправда, дорогая. Видишь ли, так оно и есть. Она гораздо больше в Нью-Йорке, чем была в том старом темном пруду в Уэстоне. Или в земле там, на Виски-Роуд. Ты же знаешь это. Это была всего лишь ее оболочка. Нью-Йорк... Вот где ее сердце. Ее мечты, ее страсть. И именно там же находятся и твои. Теперь ты возьмешь свою книгу в Нью-Йорк и начнешь все заново. Найдешь новую работу, познакомишься с людьми, которые больше похожи на тебя, и сделаешь свою жизнь счастливой. И если ты обнаружишь, что тебе там не нравится, чувствуй себя спокойно, потому что здесь у тебя всегда есть дом.

Эрика покачала головой.

— Нет, я должна выяснить, что случилось с моей мамой.

— Есть много людей, которые делают это прямо сейчас. Делают гораздо больше, чем ты сможешь сделать. Я буду держать ухо востро и обязательно позвоню тебе в любое время, когда появится новая информация.

Памела была права... насчет всего.

Это было страшно.

Эрика снова взглянула на деньги.

— Ты уверена в этом?

— Никогда не была более уверена ни в чем другом. Ну, кроме твоего папочки, конечно, — усмехнулась она. — И, говоря о нем, однажды ты поймешь, что в нем есть нечто большее, чем то, что ты видишь сейчас. Я знаю, что он не всегда прилично относился к твоей маме, но ты должна дать людям возможность измениться. И в глубине души я знаю, что он изменился. Он любит тебя больше всего на свете, хотя понимаю, что он ужасно это показывает.

Следующее, что сделала Эрика, удивило ее саму. Она протянула руку и обняла блондинку, которая сидела на ее кровати. Она крепко обняла ее.

— Спасибо.

Смех Памелы был теплым. Искренним.

— Ты всегда желанный гость в этом доме. Я скрещу пальцы за то, чтобы ты опубликовала эту свою книгу. Никогда в жизни не видела, чтобы кто-то так усердно над чем-то работал.

И впервые за это лето Эрика улыбнулась ей.

***

Воспоминания об Остине все еще преследовали Хейли, и ей казалось, что так будет всегда. Его простреленная голова на коленях Сикрест, когда она кричала ему, кровь, стекающая по ее обнаженным оливковым бедрам.

Многие из тех же зевак, которые появились на похоронах Чарльза, и несколько представителей властей, местных, штата и ФБР, пришли на похороны Остина. Но они просто приходили и уходили. В их глазах он не заслуживал такого уважения.

Элли Сикрест не появилась. Она исчезла всего через несколько минут после стрельбы, и с тех пор ее никто не видел. Ее объявили в розыск. И почти каждый мужчина от Гранд-Тресспасса до Каренкро искал ее в первые несколько дней после самоубийства Остина. Оставалось несколько вопросов, на которые только она могла ответить.

Теперь Хейли поняла, что Тиффани была влюблена в Остина. Почему она раньше не сложила два плюс два? Остин был красив и, насколько она могла судить, недоступен, как нравилось Тиффани.

И, черт возьми, эти двое работали вместе.

Но Остин был хитер. Он появлялся в закусочной каждую смену, всегда вовремя, и был образцовым сотрудником, которого очень любили, хотя и не так хорошо знали, как некоторые могли бы подумать. Никто не знал, кем он был на самом деле, насколько он болен.

Пока не стало слишком поздно.

Хейли вздрогнула, вспомнив о том, как ездила в его грузовике. Остин и его хорошие манеры. Его добродушная, кривая улыбка, которая слишком часто согревала ее сердце. Мужчина, о котором у нее было бесчисленное количество интимных снов.

Он был убийцей Тиффани. И не только ее.

После того как пруд Сикрестов был осушен, всего было найдено тринадцать тел. По словам шерифа и прессы, большинство убийств произошло десятилетием ранее. Трое водителей грузовиков, бывший кассир Уинн-Дикси, пятеро еще не опознанных мужчин, мать Остина, Дария Тибодо; мать Эрики, Нора Дюваль; Сара Грин и Крис Робишо были найдены в пруду в разной степени разложения. Тело, которое Гитро и Эрика обнаружили в лесу, было опознано Рейчел как тело Тома Андерсона.

ФБР расследовало многочисленные убийства, и на месте преступления в собственности Сикрестов все еще была желтая лента. Так будет еще долгое время.

Хейли вытащила свой последний чемодан через входную дверь и позволила сетчатой двери захлопнуться за ней.

Утро было свежим и чистым. Утешающим. Подходящим, чтобы начать все с чистого листа. Хейли отпустила чемодан и плотнее натянула на себя кардиган.

— Ты все собрала и готова, детка? — спросила ее мать. Она сидела в кресле-качалке и потягивала кофе.

— Да. — Хейли отпустила свой чемодан и села рядом с ней.

Хейли направлялась в Лафайет, чтобы поселиться в своей новой комнате в общежитии. Она наконец-то пошла в университет. Выбиралась из Гранд-Треспасса.

В одном из домов на другой стороне протоки завыл ребенок, и Хейли снова подумала обо всей крови в той гостиной. Там было ее так много.

Теплые пальцы матери погладили Хейли по щеке.

— Помни, какая ты сильная. Сильнее любого из нас. Ты всегда будешь на высоте. Ты просто помни об этом.

Хейли кивнула. В ее голове промелькнуло еще одно видение. Эрика, завернутая в мокрое одеяло, дрожала, смаргивая холодный дождь с глаз. Казалось, она сразу поняла, что обнаружили ее мать. Инициалы, вышитые на передней части рюкзака, были просто подтверждением. В конце концов, ее мать не бросила ее посреди ночи, отправившись в Нью-Йорк десять лет назад. По какой-то причине ее убили и выбросили в пруд Сикрестов.

Кроме как на похоронах матери, Эрика отказывалась видеть кого-либо, даже Хейли, первые четыре недели после той ночи.

— Извините, она пока никого не хочет видеть, — говорила ей Памела у входной двери. — Боюсь, даже тебя. Но скоро. Надеюсь, скоро.

И когда Хейли наконец смогла ее увидеть, ей показалось, что она смотрит на другую девушку. Манеры Эрики стали мягче. Она казалась менее сердитой. Как-то спокойнее. Хейли бы подумала, что после всего, что произошло, все должно быть наоборот. Но в тот год она все это видела и не думала, что ее снова что-то может шокировать.

Она посмотрела на свою мать. Кто-то, кто тоже начинал все сначала. Они с Бекки наконец-то ее вернули. Она снова была живой, не время от времени, а постоянно. Она стала почти такой же, какой была до аварии, но не совсем.

Сейчас она курила, и ее личность все еще была немного не в себе, но Хейли убеждена, что с ней все будет в порядке. По крайней мере, так хорошо, как любому из них когда-нибудь будет.

— Я так рада, что ты вернулась, мама, — прошептала она.

Мать похлопала ее по руке.

На подъездную дорожку въехал грузовик, и Хейли взглянула на часы. Ровно в десять часов. Надежный, как всегда.

— Удачи. Не то, чтобы тебе это понадобилось, — сказала ее мать.

—