рассказать.

— Что? — спросила Хейли, радуясь смене темы.

Тиффани наблюдала, как бородатый мужчина подошел к музыкальному автомату и бросил четвертаки в щель. После долгой паузы она снова обратила свое внимание на Хейли.

— Ладно, только не волнуйся. Речь идет о парне. И это не Чарльз. — Она опустила сигарету. — Я знаю, что это неправильно, особенно после Тома и всего остального. — Она сделала паузу, и ее глаза расширились, стали более выразительными, как всегда, когда она пыталась что-то впарить Хейли. В большинстве случаев это заканчивалось либо действительно плохой идеей, либо откровенной ложью.

— Ты знаешь, как сильно я люблю Чарльза. Я имею в виду, мне нравятся вещи, связанные с Чарльзом. Некоторые замечательные вещи... Но есть те, что я не люблю. Например, то, как он отвратительно влюблен в меня.

— Я думала, это одна из вещей, которая тебе нравится?

Тиффани вздохнула и откинула с лица свои длинные светло-рыжие волосы.

— Нравилось. Поначалу мне казалось, что это круто, но теперь я так устала от этого. Он всегда хочет быть со мной, а я не очень люблю быть на привязи.

— Он твой парень. Он должен хотеть быть с тобой. Кроме того, вряд ли он совсем не дает тебе свободы.

Тиффани наклонила голову и накрутила на большой палец золотое ожерелье — ее нервная привычка с тех пор, как мать Хейли подарила им одинаковые ожерелья на выпускной в средней школе. Ожерелья в двадцать четыре карата с подвесками в форме сердца с монограммой.

— Я не знаю. Может быть, я не создана для постоянных отношений, — решила Тиффани. — Ну понимаешь, мне нравится слишком много мальчиков. — Она сняла ожерелье с большого пальца и позволила ему упасть обратно на ее длинную шею. Тиффани ухмыльнулась. — Может, моя мама права. Я безнадежно помешана на мальчиках, и Иисус заставит меня заплатить за мою похоть в загробной жизни.

У Хейли не было причин не любить Чарльза Джонсона. Он был ярким, добрым, вежливым... порядочным. Хотя она так же удивилась, как и все остальные в городе, кто знал, что Тиффани решила встречаться с черным парнем, разница заключалась в том, что у Хейли не было с этим проблем. Она думала, что Чарльз хорош для Тиффани. Но Тиффани не так хороша для него. Особенно после ее романа с Томом Андерсоном, профессором местного колледжа, измена, за которую Чарльз только что ее простил. И вот теперь они вели этот разговор.

— Думаю, Чарльз хочет жениться на мне. Ну вот, выйду я за него замуж. И что мне делать? Остаться здесь? Состариться и одряхлеть в Гранд-Треспассе с чернокожим мужчиной? Уже сама мысль, что я могу здесь застрять, достаточно плоха. Но быть с Чарльзом в первую очередь означало больше морочить голову моей маме, чем по-настоящему любить его.

Хейли застонала. Она ненавидела, как ее подруга обращалась с мальчиками. Все всегда крутилось вокруг ее персоны, когда дело касалось любых ее отношений, парни почти всегда оставались на заднем плане.

— Не поймите меня неправильно, Чарльз — лапочка. Абсолютный лапочка. Ну, обычно. Но после истории с Томом он стал почти, я не знаю, одержим. — Она вздохнула. — Ну, в любом случае, есть один парень. Я не собираюсь называть его имя, потому что... Ну, тебе просто придется, эм, поверить мне в том, почему.

«Доверие», — подумала Хейли. Она любила Тиффани, но доверять ей, ну, это слишком много, чтобы просить. У парня, вероятно, была девушка или жена, и Тиффани знала, что Хейли этого не одобрит. Или это могло быть что-то еще хуже.

Как раз в этот момент Хейли увидела, как Чарльз пробирается сквозь толпу. Несколько местных жителей вытаращили глаза, когда он проходил мимо. Один из них покачал головой. Другой усмехнулся. Мужчина прошел мимо всех, со спиной прямой, как шомпол, лицо ничего не выражало. Его взгляд быстро остановился на двух девушках, и он направился к ним.

— В любом случае, этот другой парень и я, — продолжила Тиффани, — мы вроде как флиртовали, и я думаю, что ему нравлюсь. Я имею в виду, конечно, ему нравится...

— Ш-ш-ш, — прервала ее Хейли тихим голосом. Она вздернула подбородок в сторону Чарльза. — Он здесь.

— Кто? — спросила Тиффани и повернулась, чтобы посмотреть.

Чарльз остановился у их столика, верхний свет в затуманенном зале отбрасывал тень на его смуглое лицо.

— Я думал, вы двое тусуетесь у Хейли сегодня вечером?

Он сел за стол и, скрестив руки на груди, уставился на Тиффани.

— Заехал к ней домой, и мне сказали, что вместо этого вы отправились сюда.

— Мы передумали, — раздраженно ответила Тиффани.

— Хейли нужно было поговорить, и она хотела выбраться из дома. Ее мать все еще горюет.

Чарльз посмотрел на Хейли, и выражение его лица смягчилось.

— У твоей матери все еще тяжелые времена?

Она кивнула. Это было правдой. Ее мать страдала с тех пор, как произошел несчастный случай, и ее горе не уменьшилось. Женщина, которая когда-то была полна жизни, вечная оптимистка, теперь больше молчала и сильно похудела. Она лежала в своей постели днем и ночью, оторванная от мира.

Часть, которая была неправдой, заключалась в первоначальном плане остаться в ее доме. Хейли не была уверена, что именно Тиффани наврала ему, и не хотела вмешиваться. Ее подруга слишком много лгала, а Хейли не всегда успевала отследить эту ложь.

— Если я могу чем-нибудь помочь, дай знать, хорошо? — сказал Чарльз.

— Спасибо.

Хейли оглядела толпу и увидела Троя, старого друга семьи, стоящего в отдалении.

— Извините, — сказала она, радуясь, что нашла предлог уйти. Любое оправдание. — Я заметила кое-кого, с кем хотела бы поздороваться.

Мгновение спустя она была на другом конце зала, и Трой, сияя, смотрел на нее сверху вниз.

— Вы только посмотрите. Растешь, как сорняк, моя дорогая! — Его губы растянулись в широкой улыбке, открыв запачканными табаком зубы. Лицо Троя покраснело и осунулось от многолетнего употребления алкоголя и слишком большого количества солнца Луизианы. — У старины Садли, вне сомнения, получилась симпатичная дочка, — выпалил он.

«Нет, я не симпатичная, — подумала Хейли. — Я некрасива, с безнадежно обычным лицом. Тиффани. Вот она хорошенькая».

Трой стоял слишком близко, и у него было кислое дыхание. Он был одним из друзей детства ее отца из Уэстона. Отец Хейли стал профессором математики в Общественном колледже Кавелье-де-Ла-Саль, колледже, в который обычно ходили дети из Честера, Труро, Уэстона и Гранд-Треспасса после окончания средней школы, прежде чем бросить учебу и завести собственные семьи. Четыре города находились на расстоянии плевка друг от друга и были такими трогательно маленькими, что все четыре можно было бы обойти за