здесь одно время, но теперь они все исчезли.

После того, что случилось, это не удивительно, как вы и сказали.

Я не могу об этом думать, особенно сейчас. Его тело расчленили и ужасно изрезали. Одна из его ног пропала. Его нашли именно в том месте, где мой сын взял амулет, должно быть, амулет принадлежал ему. Конечно, у всех есть готовое объяснение таких ужасов. Шериф Уилкокс полагает, что там, где разрушенный волнорез разделяет канал, достаточно глубоко — и там могут водиться акулы. И если он споткнулся и упал…

— Вы думаете, так и было?

— Вы можете думать так же или считать, что он намеренно бросился в воду. Вы знакомы с работами Г. Ф.Лавкрафта? Он в своем роде гений. Он жил в Провиденсе до самой смерти в 1937 году.

— Да, я читал несколько его историй.

— Те бородатые неотесанные участники культа, которых вы упомянули, должно быть, прочитали все. Возможно, именно поэтому они исчезли. Возможно, они совершили ошибку, приняв истории всерьез.

— Вы не можете верить в это.

— Я не совсем понимаю, во что я верю. Просто полагаю — Лавкрафт не вкладывал в свои рассказы все, о чем знал или подозревал. Это оставляло бы довольно широкое поле для будущих исследований.

— О да, — сказал доктор. — Именно это он утверждал до того, как я ввел ему вторую инъекцию секонала. Уверен, он почувствует себя по–другому, когда проснется.

— Надеюсь, он не забудет о героизме Сьюзен, похожем на настоящее самопожертвование. Любовь к абсолютному незнакомцу. Забавно, но вы знаете… я понимаю, почему Сьюзен чувствует это.

Именно это я и хотел услышать. Я закрыл глаза и начал тихо мурлыкать себе под нос, ожидая, когда начнется действие второй дозы секонала.

Но когда это случилось, лекарство уже как будто стало водой. Что–то похожее на сморщенное лицо выплыло из неизмеримого далека, и я вспомнил свои собственные слова: «Написано, что все должны восстать и объединиться… Мы, носившие печать и узревшие ее…»

Приложение К рассказу «Шалтай–Болтай свалился во сне»

* * *

Шалтай — Болтай сидел на стене,

Шалтай — Болтай свалился во сне

И вся королевская конница,

И вся королевская рать

Не могут Шалтая, не могут Болтая,

Не могут Шалтая — Болтая собрать.

* * *

Пять мешков пшеницы,

Золотой замок!

Двадцать две вороны

Запекли в пирог,

Запекли, разрезали,

Королю несут,

А вороны каркают -

Песенки поют.

А король в кладовке

Деньги стережет,

Ну а Королева

В спальне пиво пьет,

А ее служанка

Вышла на мороз,

Ей ворона сразу,

Откусила нос

* * *

Жил на свете человек,

Скрюченные ножки,

И гулял он целый век

По скрюченной дорожке,

А за скрюченной рекой,

В скрюченном домишке,

Жили летом и зимой

Скрюченные мышки,

И стояли у ворот

Скрюченные елки,

Там гуляли без забот

Скрюченные волки.

И была у них одна

Скрюченная кошка,

И мяукала она

На скрюченном окошке.

А за скрюченным мостом,

Скрюченная баба

По болоту босиком

Прыгала, как жаба.

И была в руках у ней,

Скрюченная палка,

И летела вслед за ней

Скрюченная галка.

* * *

Старушка Хаббард как–то раз

К буфету еле доплелась,

Чтоб взять собачью косточку,

Но за дверною досточкой

Осталась только пустота…

Где косточка собачья та?

* * *

Кто убил петушка Робина?

Я, — сказал Воробей,

Я со своими луком и стрелами,

Я убил петушка Робина.

Кто видел, как он умирал?

Я, — сказала Муха,

Своим маленьким глазом,

Я видела как он умирал.

Кто собрал его кровь?

Я, — сказала Рыба,

Я со своим маленьким блюдцем,

Я собрала его кровь.

Кто сделает саван?

Я, — сказал Жук,

Я со своими нитью и иглой,

Я сделаю саван.

Кто выкопает могилу?

Я, — сказала Сова,

С моими киркою и лопатой,

Я выкопаю ему могилу.

Кто понесет крышку гроба?

Мы, — сказали Крапивники,

Я, и жена моя, вдвоем,

Мы понесем крышку гроба.

Кто понесет гроб?

Я, — сказал Черный коршун,

Если не ночью,

Я понесу гроб.

Кто будет пастором?

Я, — сказал Грач,

Я со своей маленькой книгой,

Я буду пастором.

Кто будет петь псалмы?

Я, — сказал Дрозд.

Я сяду на куст

И буду петь псалмы.

Кто будет клерком?

Я, — сказал Жаворонок,

Если не будет темно,

Я стану клерком.

Кто будет скорбеть по нему?

Я, — ответила Голубка,

Я буду скорбеть по моей любви,

Я буду главной скорбящей.

Кто позаботится о факелах?

Я, — сказала Коноплянка,

Я разнесу их за минуту,

Я позабочусь о факелах.

Кто будет звонить в колокол?

Я, — сказал Бык,

Потому что я силен,

Я буду звонить в колокол.

Все птицы небесные

Упали со вздохами и всхлипываниями,

Когда услышали звон колокола

По бедному петушку Робину.

В тоже время жестокий Воробей,

Явившийся причиной их скорбей,

Был повешен на виселице,

Как вор на следующий же день.

А кто–нибудь видел его кверху брюхом?

«Я, краем глаза», — ответила Муха:

«И пусть земля ему будет пухом,

Я его видела кверху брюхом».

* * *

Качайся, мой мальчик

То вправо, то влево,

Отец твой — король.

А мать — королева,

Сестра твоя — леди

В мехах и в шелку,

А брат — барабанщик

В гвардейском полку.

Из «Рифм Матушки Гусыни» (пер. С. Маршака, И. Каховской). «История Петуха Робина» (пер. Н. Гасановой)