любимому человеку, который жил в другом городе, ездила к нему, а он ко мне, но наши отношения тоже все больше запутывались, все больше шли куда-то не туда. Через год от начала отношений он предпочел их завершить. Я чувствовала себя полностью уничтоженной и разрушенной. Примерно в то же время мы наконец официально оформили развод с мужем, который тем не менее был и остался для меня одним из самых дорогих и любимых людей на свете. Просто стало понятно, что жить будет лучше все-таки по отдельности, но в сердце друг у друга мы навсегда. Потом я даже думала, что тот, другой возлюбленный из другого города, — это в том числе была своеобразная анестезия, необходимая для того, чтобы мы с первым мужем смогли отпустить друг друга.
С каждой новой группой на первом занятии мы всегда обсуждали один и тот же вопрос: что такое философия?
Иногда я спрашивала себя, что осталось у меня от обучения на философском факультете, некий сухой остаток от всех этих лет слушания лекций, общения с философами, чтения и обсуждения текстов, и отвечала: отношение к свободе и смерти.
Утверждение свободы и упражнение в смерти.
Студенты спрашивали: философия — это как?
Это, ну, например, когда у тебя есть мысль, и ты летишь.
Или когда ты смотришь и видишь там, где темно, и другие говорят: здесь ничего не видно.
Или когда ты стоишь посреди обычного знакомого пейзажа, где всем, наоборот, все ясно видно, все узнаваемо, все привычно, — и вдруг перестаешь вообще что-либо понимать. И спрашиваешь: «Что это? Почему?» — не про что-то конкретное, а вообще про все.
Вскоре после того, как мы развелись с мужем и расстались с возлюбленным из другого города, я оставила работу, уволилась из университета и уехала в Москву — за новой жизнью.
Я последний раз прошлась по парку, подошла попрощаться с говорящей белкой Лорелеей.
— Удачи тебе! — сказала мне белка. — Ты ищешь выход, да?
— Да, — ответила я, — я ищу выход, но не понимаю, куда. Наверное, туда-не-знаю-куда, как в сказке из детства.
— Попробуй пройти сквозь стену, — посоветовала белка. — Стены — это пена. Или перепрыгни с дерева на дерево.
— Что будет, если я пройду сквозь стену? — спросила я белку.
Лорелея задумалась, потом ответила:
— Возможно, ты станешь белкой.
— Почему?
— Я просто пытаюсь представить для тебя самое лучшее, что возможно.
Я села в поезд, меня провожал дедушка, донес мои сумки.
Я ехала в пустоту, в никуда, в чужой большой шумный город, где меня никто не ждал и не любил.
Я знала, что однажды, если я захочу, если я пойму, как и куда мне двигаться в философии, если у меня появятся силы, если я смогу восстановить себя как человека, как личность, — я смогу вернуться, в других условиях и на других основаниях, с той стороны стены, где становится видно, что тупик — это тоже путь, а путь — это тоже тупик.
И движение, которое происходит внутри тупика — это движение без движения, не развитие героя, не развитие событий, а некий внутренний щелчок, смена аспекта, которая превращает место, из которого нет выхода, место, замкнутое внутри себя, в бесконечную ширь, даль, высоту и глубину, в которой ты движешься сразу во всех направлениях, — в сердце Софии.