Секунда за секундой, с хронологической точностью в его памяти записывалось все, что видели глаза, слышали уши, улавливал нос. Крики, смешанные в единый многоголосый вой. Сцена неистовой схватки двух групп людей. Запах гари, отвратительная вонь горелых тел, пластика, химикатов.

В песчаном ручейке мыслей мелькнула одна важная: почему-то не сработал оборонный периметр.

Он не чувствовал по этому поводу волнения.

Не ощущал и страха.

Ему была неведома ярость.

Участь людей, атаковавших ферму и оборонявших ее из последних сил, была ему глубоко безразлична.

Потому что он не мог испытывать эмоции. Его эмоции были заблокированы. Если бы питание не отрубилось, он продолжил бы флегматично выполнять свой ежедневный ритуал по сворачиванию панелей. Но энергии нет, и машины, его неорганические друзья, оцепенели.

Тем временем атаковавшие постепенно теснили противника вглубь крепости. Схватка переместилась с пристани во внутренние дворы и постройки фермы. На земле в нелепых позах остались лежать убитые. Раненые медленно ползли прочь, оставляя темно-бурые, похожие на мазки грязи следы крови. Корабельная пушка умолкла. Немногие оставшиеся на пристани серебристые налетчики добивали раненых врагов, а своим солдатам помогали доковылять до корабля. Когда с этим было покончено, они принялись укладывать трупы противников в штабеля, словно туши животных. Затем один из серебристых вытянул с борта корабля шланг и большой рулон оранжевой ткани. Прицепив конец шланга к разъему в углу рулона, развернул ткань и накрыл ею трупы. Материя плотно присосалась к телам мертвецов.

Другие налетчики уже выкатывали со складов бобины аккумуляторов, каждая величиной с человеческий рост, и, словно муравьи, переправляли их на корабль. Остальные тащили ящики концентратов и запчасти.

С палубы корабля на пристань сошел рослый, крупный человек в коричневой накидке и, уперев руки в бока, стал наблюдать за ходом работ. Налетчики явно спешили. Все работали четко и слаженно.

Сол взглянул на солнце; его диск стал насыщенно оранжевым, как капля расплавленного металла. Звуки битвы стихли. Вскоре серебристые солдаты вывели на пристань горстку пленников, которых заставили стать на колени и положить руки на голову. Со всех уголков фермы серебристые вели к точке сбора бионов — таких же, как и Сол, вероятно, пойманных во время выполнения своей работы. Бионов решено было поставить отдельно.

Рослый терпеливо дождался, когда припасы погрузят на корабль. С палуб, повиснув на перилах, наблюдало несколько человек. Значительно распухшую ткань сняли с мертвецов; обработанные ею тела превратились в высохшие мумии. Теперь их влага текла по шлангу в резервуары корабля. Рослый прошел к кучке бионов и внимательно рассмотрел каждого. Серебристый солдат передал ему какой-то овальный предмет. Рослый кивнул подручным, и бионов погнали на борт. Затем внимание рослого переключилось на защитников крепости.

Рослый что-то сказал им. Вперед выступил комендант Джаспер. Рослый завел с ним разговор. Джаспер громко вскрикнул и сделал угрожающий выпад. Тогда рослый вынул из-за пазухи оружие, и расстрелял коменданта в упор. Спустя минуту остальных постигла та же участь. Кто-то из фермеров улучил момент и бросился бежать. Рослый приказал схватить его. Фермера повалили на пол, скрутили и, визжащего, словно беглую свинью, подтащили к краю пристани.

— Нет! — надрывался он. — Только не это!

Рослый засмеялся и махнул солдатам. Фермер полетел в зыбь. Та приняла тело с чавкающим вздохом. Фермер погрузился в песчаный океан по пояс. Серебристые солдаты сгрудились на краю пристани, разглядывая фермера. Наблюдателей на палубах корабля прибавилось.

Сол принялся рефлекторно считать секунды.

Время, казалось, замерло.

Потом, в какой-то момент над равниной, остывающей под немощным красноватым солнцем, прокатился истошный вопль. Сухой воздух разнес его далеко вокруг и усилил так, словно человек кричал в паре шагов от Сола. Крик оборвался на самой высокой ноте.

Зыбь начала забирать подношение.

Серебристые солдаты совершили ритуальный жест и приглушенно затянули литанию, заглушавшую стоны и плач несчастного фермера, тщетно пытавшегося выбраться из капкана. Чем яростнее пытался он подтянуться по зыбкой поверхности и вытащить ногу, тем сильнее увязал в топи. Сол не раз видел такое, как и любой человек обитавший в этом мире. Борьба длилась несколько мучительно долгих минут. Зыбь медленно, но верно затягивала человека в свое лоно — сначала по пояс, затем до живота, потом добралась до груди, до плеч, до шеи и, наконец, достигла головы. Обреченный молотил руками по поверхности, взметая горсти песка и швыряя его в своих палачей, но те продолжали бесстрастно петь литанию, раскачиваясь из стороны в сторону. Прошло еще несколько минут, крики захлебнулись, и голова исчезла, только две руки мучительно подергивались над песчаной гладью, но и это продолжалось недолго.

Сол считал. Двенадцать минут на поглощение. Так было, так есть и будет.

Тем временем рослый человек в коричневой накидке подошел к трапу и степенно окинул пристань, крепость и остальные пристройки цепким, ищущим взглядом.

Пока не увидел Сола.

Рослый продолжал смотреть на него, терпеливо дожидаясь, когда серебристые солдаты закончат обряд. Едва те умолкли, он указал на Сола и негромко что-то произнес. Солдат сбегал на корабль и принес оттуда массивное продолговатое орудие. Рослый человек все с той же размеренностью принял оружие, вскинул его и навел на Сола.

Ветер тихо вздыхал в густеющих сумерках.

Рослый целился долго.

Сол продолжал спокойно стоять. У него даже не возникало мысли о спасении.

Щелчок. Что-то сильно ударило Сола в голову, закрутило и лишило равновесия. Сол нелепо взмахнул руками, но было слишком поздно. Башня резко вырвалась из-под ног и взлетела вверх. Сол летел во тьму, пока не почувствовал второй, еще более страшный удар, выбивший его из реальности.

2

Боль укусила прямо в основание черепа.

Сол вскрикнул. Горло сжал мощнейший спазм, перекрывший дыхательные пути. Сол попытался втянуть в легкие воздух, но не преуспел в этом. Судороги накинулись на руки и ноги, боль вгрызалась в тело, терзая Сола с ожесточением хищника, неделями не нюхавшего добычи. Ослепительная чистота этого нового ощущения вытеснила все остальные мысли; Сол купался в потоках боли, посылаемой его разуму возбужденными нервами.

Организм подрагивал от судорог, на губах проступила соль, агонизирующие легкие заразили паникой сердце, которое билось о ребра, нагнетая потоки дурной крови в голову, что