Стало легче. Вадим попробовал сориентироваться. Разумеется, знакомым районом тут и не пахло. Какое-то время похититель умело петлял по маленьким улицам, затем выехал на шоссе и погнал по прямой. За домами мелькнули знакомые сталинские высотки. Вероятно, северо-восточная часть. Вадим скоро в этом убедился. Таксист зарулил в первый попавшийся двор, проехал вдоль спортивной площадки и остановился напротив жилого дома-свечки. Заглушил автомобиль и замер сам, словно отсоединенный от питания робот. Руки покоились на коленях в той же позе.

Вадим коротко хохотнул. Это уже превращалось в фарс, театр абсурда. Тянулись минуты в ожидании неизвестных событий. На этот раз все произошло быстро и молниеносно — Вадим даже сообразить не успел в первую секунду. Органы чувств лишь фиксировали происходящее и отправляли информацию прямиком в мозг. Стена дома была подсвечена. Виднелись скамейки возле подъездов и деревца, обремененные черными клочьями птиц. Что-то с громким, влажным хрустом врезалось сверху прямо в бетонные плиты. Брызнуло мякотью, как из перезревшего арбуза, упавшего со стола. Хрупкое тело слегка подскочило от удара и припало к земле окончательно. Едва поднялась в немом вопросе хлипкая девичья рука. Словно пыталась удержаться за что-то безвозвратно потерянное. Подрожав в воздухе, она мягко, еще по живому опустилась на бетон. Лицо или то, что от него осталось, спряталось за исковерканным корпусом. Ноги изогнулись под неестественными углами.

Таксист глубоко и проникновенно вдохнул. Именно вдохнул, словно втягивал в себя запах…

Вот тут уж Вадим заголосил во всю глотку. Оглушительный, исполненный ужаса вой, скатывающийся в хрип, рвался из его груди, рвался до тех пор, пока хватало сил. Рука с наколкой потянулась к ключу зажигания, провернула, оживляя машину. Мужик дал задний ход и с будничным насвистыванием вырулил со двора.

Следующим пунктом назначения в ночном рейде значился парк. Они наблюдали за тем, как до скамейки доковылял сильно шатающийся, исхудавший паренек, как он в изнеможении опустился на сиденье, накинул руками на макушку капюшон толстовки и свернулся на скамейке калачиком. Парнишке было явственно плохо: мучительная ломка перекрутила его, крупная дрожь заставляла мелко трястись руки и ноги. Из капюшона виднелось смазанное, мертвенно-бледное лицо. Такие лица можно увидеть на старых фотографиях из фашистских концлагерей. Вскоре парень затих и больше не подавал признаков жизни.

Снова таксист вдохнул и выдохнул, как бы пробуя воздух на вкус. И снова отрепетированные, доведенные до автоматизма движения: щелчок зажигания, выжал сцепление, поворотные огни, уверенное переключение скоростей, езда. Кузов «Волги» пропускал под себя разделители, указатели и белые полоски, намалеванные на асфальте; автомобиль пожирал трассу.

Таксист методично объезжал город. Это походило на заранее спланированное турне. Всякий раз, когда машина останавливалась, и наступало томительное ожидание, с людьми, находившимися поблизости, случалось фатальное. Они стали свидетелями ограбления банка. Налетчики уже закинули деньги в грузовичок и лезли на переднее сиденье, как в этот момент из офиса выскочил охранник и открыл огонь. Ответные выстрелы проделали в парне две дырки. Проезжавший мимо патруль перекрыл выезд с одной стороны. Милиционеры предложили грабителям сложить оружие; те любезно изрикошетили милицейское авто, причем один страж порядка упал замертво. Открылась пальба. Оперативно подоспел спецназ. Разбуженные люди выглядывали из окон, с криками прятались. Билось стекло, грохотало оружие, выла милицейская сирена и сигнализации припаркованных поблизости машин. Из бандитов не выжил никто. Бойня завершилась, люди в форме обходили место преступления, протягивали ограждения, специалисты щелкали фотоаппаратами.

На этот раз Вадим обратил внимание, что таксист вел себя активнее: когда сопротивление прекратилось, он до половины спустил боковое стекло, откинул голову, распахнул рот с торчащими оттуда желтоватыми пнями зубов, как бы подставляя их невидимому дантисту. В таком состоянии могло померещиться все, что угодно, но… Вадим готов был присягнуть, что видел, как от мертвого тела милиционера, от погибшего охранника поднимается легкий дымок, а может, пар. Дымок подхватил ветер, он слился в один поток и этот поток поплыл к ним. Вадим изумленно следил за клубящимся сизым дымом: тот плавно скользнул по впереди стоящей машине и устремился к открытому окошку. Сизые клубы заполнили салон и втягивались в рот таксиста — словно в вытяжку. Мужик шипяще всосал дым без остатка. Лицо его безобразно исказилось, вытянулось, как резиновое. Зрелище было не из приятных. Таксист посидел так, сопя от усердия, сглотнул. Отдышался. Поднял стекло. Завел двигатель.

Вадим уже не пытался с ним заговорить. Расхотелось. Кожа под одеждой топорщилась, язык стал шершавым и неповоротливым. Глотка болела от воплей и жгучей желчи. Навязчивое ощущение того, что на соседнем сиденье находится не просто человек, ритмично клевало его. Беспомощность доводила до отчаяния. Пришпиленный к своему креслу, словно бабочка иголкой, Вадим медленно отходил от первого шока и пытался найти выход.

Таксист вез его на очередное представление.

На этот раз они двинулись к Воробьевым горам. Величественное здание МГУ, красиво подсвеченное, возвышалось над окружающим ландшафтом. Отсюда весь город виднелся, как на ладони. Такси встало на перекрестке. Улицы здесь были прямые и широкие. Где-то вдалеке слышался рев автомобильных двигателей и возбужденные крики. Рев приближался, нарастал, заполнял собой окружающее пространство. На асфальт прыгнули парные световые копья от фар. Вадим видел почти вровень несущиеся к перекрестку машины — синюю и белую с красными полосами. К реву движков примешивался визг выпускаемого азотного ускорителя. Внезапно, когда гонщики поравнялись с местом их наблюдательного пункта, дальнее авто сильно вильнуло, налетело на бордюр, подскочило, увлекаемое чудовищной инерцией, встало на дыбы, как взъяренный жеребец, завертелось вокруг своей оси и с размаху легло на крышу, которую вместе с салоном смяло в блин. Потекло масло. Из искореженного дверного проема вывалилась рука. Крики с дальнего конца улицы превратились в оголтелый ор. Таксист дал по газам.

Следующим в списке значился Казанский вокзал, вернее его прилегающие окрестности. Таксист нашел мост, перекинутый через железнодорожные пути, и застопорил машину точно посередине. Вадим смотрел вниз. Стальные ленты вились от главных перронов, соединялись и разъединялись, уходили на запасные пути, убегали вдаль, за