Анатолий Герасименко Сам себе кот

— Кот не существует, — сказал первый из них, который был помельче. Он перепрыгнул через камень, взмахнул хвостом, чтобы не потерять равновесие, и оглянулся. — Кот — это выдумка стариков. Чтобы пугать таких, как ты.

Второй не стал прыгать и не спеша обошел камень.

— Кот существует, — возразил он. — Если бы кота не существовало, его следовало бы выдумать.

Первый дернул пренебрежительно лапой и потрусил в темноту.

— Я его никогда не видел, — бросил он через плечо. — И не жалею, знаешь ли.

Второй поравнялся с ним и побежал рядом.

— Те, кто видел кота, уже никому ничего не расскажут, Закорючка, — терпеливо сказал второй.

Первый — Закорючка — насмешливо свистнул:

— Интересно получается. Те, кто о коте рассказывают, его не видели. Те, кто кота видели, ничего рассказать не могут. Похоже на ловушку для простачков, Р.Б.

Второго на самом деле звали Роастед Бэкон — он взял себе имя, которое прочел на картонной коробке. Но никто не знал, что это такое, и для краткости все называли его просто Р.Б.

— Для простачков, — сказал Р.Б. задумчиво. — А ты, значит, у нас не простачок, да?

Закорючка фыркнул. Они бежали по каменистой равнине, покрытой ямами, местами усеянной щебенкой и песком. Тут и там попадались валуны, которые Закорючка нетерпеливо перепрыгивал, а Р.Б. аккуратно обходил. Равнина лежала во мраке, и ей не было конца. Человек увидел бы в этой равнине бетонный пол большого складского помещения — пол старый, выщербленный и неровный. Но для мышей, таких, как Закорючка и Р.Б., пол был огромным полем, пересеченной местностью, неведомой страной.

Закорючка являл собой небольшую рыжеватую мышь с подпалинами на боках. Р.Б., как уже говорилось, был покрупнее, и цвет его шкурки напоминал серебристый пепел, какой можно найти утром на месте вечернего костра. Они выбежали наружу с исследовательской целью, то есть, проще говоря, чтобы найти что-нибудь съестное там, куда ещё не добрались прожорливые соплеменники. И тут же, не сходя с места, употребить найденное в пищу. Под полом старого склада жило бесчисленное количество мышей, и на всех еды никогда не хватало. Последний год стал особенно голодным, потому что люди вывезли со склада крупу, макароны и консервы, а вместо них завезли какие-то совершенно несъедобные железяки.

Мыши сновали по полу, заглядывали в темные углы, взбирались на полки, но эта ночь пока не принесла ничего хорошего. Разве что нашли обрывок кожи от старого сапога, да только кожа оказалась искусственной, замешанной на каком-то вонючем клее, и Закорючка долго не мог отплеваться. Близился рассвет, и приятелям скоро предстояло возвращение в родную нору — несолоно хлебавши.

— Так, говоришь, этот твой вымышленный кот настолько полезен, что его стоило выдумать? — с деланным безразличием спросил Закорючка, чтобы отвлечься от мыслей о еде.

Р.Б. стерпел «вымышленного» и, дабы не показать, что обижен, ответил не сразу — сперва перевернул камешек и старательно исследовал под ним землю. Потом он заговорил.

— На самом деле, — начал он, — на самом деле кот нужен тебе самому. И не только тебе. Кому угодно. Чтобы не лгать, не позориться. Нужен… ну, я не знаю, такой Внутренний Кот. Метафорический. Который следил бы за тобой и, если что, грозил бы: ай-яй-яй, так делать нельзя… Изнутри, понимаешь? Чтобы ты его немного боялся, немного уважал, немного… — Р.Б. замешкался.

Закорючка хихикнул.

— Как же, как же, — сказал он. — Понимаю. Ты бы это сказал лет этак сто назад. Когда каждую неделю… ну, помнишь — что?

Р.Б. поджал губы. Для мыши это было непросто сделать.

— Каждую неделю, — неумолимо продолжал Закорючка, — выбирали жертву. И выгоняли сюда, наверх. Чтобы кот был к нам милостив. И больше жертву никто никогда не видел…

— То были Темные Времена, — вставил Р.Б. уязвленно.

— …И у жертвы тоже, наверное, был свой Метафорический Внутренний Кот, — говорил безжалостный Закорючка. — Интересно, где был этот самый Внутренний Кот в тот момент, когда жертву съедал кот наружный?

— Ага! — торжествующе воскликнул Р.Б. — Значит, веришь, что кот существует?

— Существовал, — поправил Закорючка. — Раньше. Когда мы были проще и наивнее.

— А теперь что?

— А теперь кот мертв, — просто сказал Закорючка.

— Тьфу на тебя, — в сердцах сказал Р.Б. — Хулитель. Не буду я с больше тобой на эти темы спорить. «Так говорил Закорючка». Тьфу.

— А и не спорь, — парировал Закорючка.

— И не буду, — подтвердил Р.Б. Когда-то, до благословенной эпохи консервов, на складе хранилась макулатура — совершенно никчемная с гастрономической точки зрения вещь. Мышиный народ ценил бумагу только как материал для утепления гнезд. Закорючка, однако, любил шастать между стопками подшивок и часами мог разбирать подплывшие от сырости типографские символы, прежде чем вонзить зубы в желтую, отдающую пылью газету. Это у него называлось 'грызть гранит науки'. Ничего он, разумеется, в напечатанном не понимал, однако гонору с тех пор у него прибавилось сверх меры.

Вдруг Закорючка резко затормозил. Р.Б., который по инерции пробежал немного вперед, вернулся к нему.

— Ну что опять? — спросил он сердито.

Закорючка, закрыв глаза, изо всех сил дергал носом.

— Запах, — сказал он. — Чую запах.

— Какой еще… — раздраженно начал Р.Б., но в этот момент и он почуял запах. Тогда Р.Б. тоже зажмурился и некоторое время принюхивался, а, когда открыл глаза, сказал:

— Точно. Есть. Надо бы сходить, проверить. Странно все это, здесь же никогда… Эй, что с тобой?

Закорючку трясло.

— Это… это… — шептал он. — Я его узнаю. Неужели…

— «Эдам», — подтвердил Р.Б, пристально глядя на Закорючку. — Ну и что?

Закорючка качнул головой.

— Ты не понимаешь, — сказал он хрипло. — Настоящий «Эдам».

— Ладно, — решил Р.Б. — Пойдем, проверим. Только осторожно!

Закорючку упрашивать не пришлось. Прыгая по камням, мыши побежали туда, куда манил запах. Тьма вокруг была такая плотная, что, казалось, мешала двигаться — словно черная вода. Запах будоражил, щекотал ноздри, заставлял желудок сладко сжиматься. Р.Б. сглатывал через каждые несколько шагов. «Только спокойно, — говорил он себе. — Только не спеши. Соблазн… До добра не доведет… Ох, до чего есть хочется». В ушах шумело — должно быть, от голода.

Спешивший перед ним Закорючка встал, как вкопанный. Р.Б. ткнулся носом в его тощий рыжий зад.

— Вот он, — простонал Закорючка.

Сыр будто светился в темноте: полукруглая корочка, похожая на молодой месяц. И, подобно