скоро будет негде скрыться от этих цепких ручек.
Миша покачал головой:
— Ничего, скоро закончится ремонт в доме, и мы переедем. Мастера обещали, что успеют до дня Икс, Мадам Павлова, — добавил доктор, кладя руки на мой довольно внушительный живот.
В общем, как вы поняли, у нас всё было хорошо. Не сразу, конечно, но мы этого добились. Путь был тернист, полон сложностей и подводных камней. В основном палки в колёса вставляла, конечно же, я. Не специально, просто была насторожена. Знаете, как говорят, предавший единожды — сделает это снова.
Но Миша был терпелив, он завоевывал меня и всю мою семью медленно, шаг за шагом. И в один день сделал мне предложение. Просто, без пафоса и фейерверков, в окружении всей нашей семьи. Он преподнёс мне кольцо — довольное интересное. Мой палец обвивало несколько тонких веточек из белого золота, усыпанных шипами, а вершину венчал небольшой, но невероятно красивый бриллиант. Обручальные кольца были выполнены в том же стиле — у меня узкое, у Миши чуть пошире. Они символизировали то, насколько непростым был наш путь, но что мы всё же смогли преодолеть его и быть вместе.
Сама свадьба была скромной, как мы и хотели. Нас расписали на вершине тридцатиметровой башни в том самом парке на морском побережье, где мы в первый раз поцеловались. Да, мы оказались настолько сентиментальными. На мне были джинсы и футболка с надписью «невеста», на Мише — такой же комплект, но, понятное дело, что на его одежде красовалось гордое «жених». Гостями — опять же — были только наша семья. Но зато за неделю до этого мы устроили себе знатные мальчишник с девичником.
Мы расписались через десять месяцев, как снова сошлись. На следующий день — съехались. Я прихватила с собой кошку, которую всё же завела. Назвала её Скай. Вообще пушистую дымчато-серую малышку полностью звали Лея Скайуокер, но коротко — Скай. А что — каждому Хану Соло была положена своя принцесса Лея. Ханси, к слову, от кошечки был просто в восторге — таскался за ней хвостом, оберегал, ложился с ней рядом спать и всё время, кажется, норовил вылизать. Отношения у них, разумеется, были чисто платоническими — оба были стерилизованы — но от того не менее нежными.
Так вот, мы переехали. А через неделю я родила Пашу. Да, вот такая негодяйка. Потому что Павлов предлагал мне выйти за него не меньше тысячи раз, но я морозилась до победного. Мама, помнится, ворчала на меня, что так нельзя, и дети должны носить с родителями общую фамилию. Ну, что я могу сказать — её волю мы выполнили. Я меняла паспорт одновременно с тем, как оформляла документы на сына.
С работы мне всё же пришлось уйти. Ну, пока не официально. Просто так получилось, что один декрет следовал за другим, и я из него просто не выходила. А после рождения третьего ребёнка, по нашему давнишнему уговору, я могла смело забить на журналистику и посвятить себя своей семье, пописывая заметки просто для развлечения. Что я и планировала делать. А Миша только радовался — он мне связь с Денисом до сих пор припоминал. И даже свадебный подарок от директора — полностью оплаченное путешествие в Италию на двоих — не смог его умаслить. Думаю, это стало одной из причин того, что доктор так быстро решил утянуть меня в декрет. А потом закрепил успех. Дважды. Чтобы наверняка. Так что, в конце концов, я получила то, чего так сильно хотела. То, что было написано в моём дневнике желаний. Я научилась быть мамой.
Карина говорила, что мы сошли с ума и что я никогда не высплюсь, если мы не перестанем плодить маленьких Павловых, но я просто не могла себя остановить. Или Миша. Или мы оба. Мы так сильно любили друг друга, что оно как-то происходило само собой. Сперва Паша, потом Софийка, и теперь вот мы снова ждали маленького. Кого — пока не знали, да и не хотели узнавать. Решили, пусть будет сюрприз. Так что детскую в нашем новом, большом и просторном доме, красили в нейтральный, персиковый цвет.
Жалела ли я о том, что было между нами? Может быть, немного. Мне было жаль потерянного времени. Но люди правильно говорили. Чтобы понять ценность чего-то — нужно это потерять. Или отпустить. Так было с нами. И мы правда научились ценить и беречь друг друга.
У меня часто спрашивали, почему я вообще решила простить его, как жила с этим, и неужели не осталось даже капельки злости. У меня всегда был один ответ — мне не за что было прощать Мишу. Он совершил ошибку, но она была только его. Важно было, чтобы он простил себя сам. Моя карма, совесть и прочее остались чисты. Я любила его, и поэтому, как бы сильно не пыталась — по-настоящему разозлиться и возненавидеть его у меня не вышло. Но я преподала ему урок, который он, как мне казалось, запомнил. Периодически я ловила на себе его полный тоски и сожаления взгляд и понимала, что он снова вернулся мысленно в тот день, когда решил уйти. И знаете — мой ангел мести был доволен этим. Что Миша помнил. И понимал, каким был идиотом.
Но я любила его. И говорила это, напоминала ему, как он важен, несмотря на все свои косяки. Однажды я спросила:
— Ты же понимаешь, что никто никогда не будет любить тебя сильнее, чем я?
На что Док улыбнулся и ответил:
— Будут. Наши дети.
И знаете, этот гад оказался прав. Паша и Софийка души в нём не чаяли. И что-то мне подсказывало, что наш третий малыш пойдёт по их стопам.
— Ну что, семья? — отвлёк меня от размышлений мужчина моей мечты, — Готовы ехать к бабушке с дедушкой?
— Да!!! — в один звонкий голос слились ответы детей.
Когда мы усадили малышей в машине — я не удержалась и взъерошила тёмные, как у отца, Пашины волосики — муж взял меня за руку и, отведя чуть в сторону, наклонился, коснувшись своим лбом моего.
— Что ты делаешь? — негромко спросила я, — Нас же дети ждут. Отпусти меня.
На это Миша только улыбнулся и, крепче сжав мою ладонь и глядя мне в глаза, ответил твёрдым тоном:
— Никогда.
И я верила ему. Как никогда раньше.