– Не пытайся найти что-то логичное во всех действиях, что видишь здесь, – прочитав мысли, ответил жнец, – это не реальный мир, не загробный, здесь нет законов, нет правил. Мы просто плывём словно посреди всего, полумир, если тебе так комфортней.
Не издав ни звука, парень просто кивнул и уселся на дно более комфортно, нежели в той позе, что он был ранее, благо лодка была неглубокой.
– Я тебе буду показывать разных людей в разное время в разных местах, так что не принимай близко к сердцу. Не самые приятные вещи ты выбрал, конечно, так что я снова спрошу: ты уверен, что хочешь именно этого?
– Да, сэр, прошу, окажите мне эту услугу!
– Эх, – обреченный вздох последовал за ответом светящегося от счастья парня, – совсем недавно ты был жутко подавлен, а сейчас готов выпрыгнуть из лодки. Думаю, поэтому мы именно здесь и всё проходит именно так. Волшебное место.
– Да… – согласился со жнецом юноша.
– И так, твоя мать будет первой в списке, – сказав это, жнец поднял косу и провел ей по воде. На ней наконец стали появляться волны, а за ними не слишком отчетливые очертания, которые, словно настраивая фокус, наконец приобрели адекватный вид.
Вода стала точным отражением реальности: сначала была показана маленькая деревушка на горной равнине, где были небольшие рисовые поля. Домики с соломенными крышами были с геометрической точностью выстроены в ровные ряды, словно ячейки. К одному из таких домов лодка и подплыла, а коса продолжала непрерывно касаться водной поверхности, меняя положение наблюдения.
Очарованный родным местом, парень испугался резкого звонка телефона. Да, именно в этом доме, одном из многочисленных, была подключена телефонная сеть, единственная, связывающая деревню и остальной мир.
– Да-да? Из полиции?! – ответил хриплый женский голос. Маленькая сгорбленная старушка стояла у красненького потёртого телефона. – Что он натворил? Как самоубийство?! – глаза, которые всегда были с лёгким прищуром, теперь широко раскрыты. Карие зрачки снова закрылись прищуром, а женщина, полная и неуклюжая, села за стол и достала свою записную книжку, в которой были разные цифры: – Слушайте, это вовсе не уместно. Он покончил с жизнью, так что никаких похорон не надо. И кремации тоже. Да, оставьте тело у вас в морге на нужды студентам, – некоторые числа были вычеркнуты, другие обведены в кружок, – нет, всё, достаточно. Хорошо, что у него не было долгов. Не звоните больше сюда, – книжка захлопнулась.
Вместе с брошенной трубкой телефона выбросило и двух странников. Жнец посмотрел в сторону парня, но тот лишь указал жестом идти дальше. Так он и поступил. Коса ускорила свои движения, так что следующим местом наблюдения стала кухня знакомого домика. Немного позже парню стало понятно, что это не совсем тот же домик, просто эта комната, как, впрочем, и другие, схожи в разных домах, так что единственным отличием послужила рыбка, прибитая к стенке над плитой. Розовая деревянная фигурка хоть и была простенькой, но аккуратность, с которой она сделана, могла поразить. Наблюдая за этой, казалось бы, незначительной деталью интерьера, парень не мог оторвать глаз, которые блестели то ли от наворачивавшихся слёз, то ли от изумления. Он настолько прилип к краю лодки и вытягивал шею, что жнецу пришлось немного отодвинуть увлёкшегося юношу, показав также, что ничего хорошего не будет, если он утонет.
Дверная ручка со скрипом повернулась и в комнату вошла тёмненькая девушка с веснушками на щеках. Соломенная шляпа на ней отправилась на холодильник, а плетённая сумка – на спинку стула. Подтянувшись и обнажив незагорелый живот, она подошла к холодильнику и достала графин с водой. Жуткий гул наполнял кухню, но хозяйка даже бровью не двинула. Налив в гранённый стакан, стоявший на столе, воды, она вдруг заметила, как что-то вибрировало в сумке. Достав розовый раскладной телефон, девушка увидела незнакомый номер и сразу же ответила:
– Здравствуйте! Да, это я. Да, я его знаю, что-то случилось? Как? Почему… – стакан упал на пол, на глазах выступили слёзы, она сложила телефон, то есть сбросила трубку и стояла неподвижно несколько минут. Тело дрожало, а деревянная поверхность потёртого стола сильно намокла от не прекращавшегося потока слёз.
– Есть кто дома? – мужской голос донёсся из-за двери. Высокий бритоголовый мужчина вошёл в комнату и обнаружил девушку около разбитых осколков стекла, сидевшую на полу и старательно вытеравшую неостанавливавшиеся слёзы. Подбежав к ней, он пытался выпытать у неё, что случилось, но та ничего не отвечала.
– Кто-то звонил? – глаза были направлены в сторону телефона в руках девушки, но та ответила только:
– А, да, старый знакомый из города. Я случайно разбила стакан, так давно не разговаривали…
– Понятно, так это тот козёл, что оставил тебя несколько лет назад, – взгляд мужчины покосился на розовую деревянную рыбку.
– Да… – дрожащий женский голосок сопроводился киванием девушки. Из руки, на безымянном пальце которой красовалось золотое кольцо, он взял телефон.
Резкое движение, сильная большая рука положила, точнее ударила телефоном стол. С этим же звуком пропало и изображение на воде.
Понурый вид, кожа словно стала ещё бледней, что вряд ли возможно, а глаза смотрели вниз, но взгляд был словно сквозь.
– Продолжаем? – неуверенно проговорил жнец. Глаз у него не было, но по выражению лица, что вряд ли применимо к нему, можно было понять, что на этом можно было и остановиться. Но парень лишь поднял голову, посмотрел в эти бездонные дыры, что были на месте глаз у его спутника, и сказал:
– Продолжаем.
Лодка продолжила своё движение, а коса – касаться водной поверхности, за которой скрывались не самые приятные события. Небосвод всё также был красив, словно тёмное полотно с редким переливающимся бисером, именуемым звёздами. Ни луны, ни солнца, только небо и бескрайний спокойный океан, на котором идеально отражалось всё: небо, что сверху, плосковатая деревянная лодка, похожая на блюдце, жнец, чья мантия развивалась сама по себе, а силуэты на ней двигались и безмолвно кричали, и, конечно, светловолосый бледный парень с шрамом на всю шею, одежда на котором – грязная выцветшая рубашка с пожелтевшим воротником и рукавами и тёмные потрёпанные брюки, на которых были местами следы пыли и застывшей грязи. Коса же, на удивление, не имела отражения на воде, которой она постоянно касалась, нарушая гробовое