– А что в школе? В школе школа и придурки-одноклассники.
– Так уж все и придурки?
– Нет, есть еще идиоты и выскочки. Прямо не знаю, кого выбрать.
Матильда не особо любила школу и свой класс. Ей не хотелось быть «душой компании», она и не умела. Не хотелось смеяться над пошлыми шутками ребят из ее класса. Поэтому они не обращали на нее внимания. Нравился один парень двумя классами старше, но он вряд ли знал о ее существовании. В том, что у нее до сих пор нет парня, Матильда винила свою необычную внешность и «упертый» характер (по словам мамы). Но у нее было отличное свойство – легко отпускать тяжелые мысли.
Матильда дружила с одноклассницей, с которой сидела за партой. Ну как дружила. Соседка списывала у Матильды уроки и не носила учебники, всегда пользуясь учебниками Моти. Мотя не жадничала. Подруга, какая-никакая. Хотя откровенно говоря, считала ее «никакой».
– Мам, ты когда будешь отдыхать? Все нормальные люди смотрят кино по вечерам и ужинают в семь. А не в девять.
– Мне до нормальных очень далеко, дорогая. Дом сам себя не оплатит, одежда сама себя не купит. Некогда отдыхать.
Мотя вздохнула, развернувшись, ушла. Мама Матильды приготовилась откусить бутерброд с сыром, да так и зависла рука, не дойдя до рта. «Вот и поговорили. Спокойной ночи!» – крикнула она вдогонку.
Этой ночью Матильда не спала, решив во что бы то ни стало дочитать книгу. Не терпелось найти второе письмо.
«Дорогая Мотя!»
Бабушка была последовательна! Матильда улыбнулась. Словно теплые заботливые руки обнимали ее в момент, когда она читала эти записки. Адресованные только ей. От этого становилось еще теплее.
Дорогая Мотя!
Надеюсь, тебе понравилась первая книга. Вторая будет немного посложнее, «О дивный новый мир». Расскажешь потом, как тебе она?
Ты, кстати, ведь не знаешь, будут ли еще письма. Давай скажу сразу: будет еще одно. Всего три. Не больше, не меньше, ровно столько.
Дорогая моя девочка, что я хочу рассказать тебе во втором письме. Взрослые иногда ругаются. Сейчас, когда я видела тебя только маленькой, мне кажется, я бы никогда не ссорилась с тобой. Но жизнь такова, что иногда мнения расходятся. И взрослые могут кричать на детей. Знаешь ли ты, почему они это делают? От отчаяния. Люди кричат, когда им очень больно внутри, и не находится другого способа выразить переживания. Знаешь, что? Мы, взрослые, почти не умеем чувствовать. Мы так надежно закрываем все чувства на замок, что порой кажемся бесчувственными шкафами. Так происходит, когда чувствовать становится слишком трудно. Боль, которую не вынести. Тогда чувства запираются где-то внутри. И вместо сочувствия и понимания получается крик.
Я прошу тебя: когда больно и обидно, говори об этом. Не бойся, не прячь и не таи эти чувства. Как бы они ни воспринимались другими, скажи о них.
Дорогая моя Мотя! Давай решим так: когда в следующий раз вы с мамой не сможете договориться и она будет кричать, ты постараешься в этот момент разглядеть ее боль. Мама может быть глупой и не понимать, что с ней происходит. Несмотря на возраст, взрослые не всегда во всем разбираются. Вы с мамой такие близкие друг другу. Постарайся не забывать об этом.
Люблю тебя до конца твоей жизни. Как и твоя мама. Целую, бабушка Мотя.
Слезы катились по горячим веснушчатым щекам девочки. Ее словно обдавало жаром от ощущения тайны. Которую она делила вместе с бабушкой. Она свернула письмо, вложила в книгу и прижала к себе. «Спасибо!», одними губами прошептала Матильда.
На улице Тихой стояло теплое лето. В школе заканчивались экзамены, и свободного времени становилось все больше. Матильда практически не виделась со своими школьными приятелями и все время днем проводила с книгой, а вечерами готовила ужин и ждала маму.
Мама все чаще приходила не в девять, и иногда они бродили по своей Тихой улице, снова говоря о своем доме, бабушке Матильде и ее необычной судьбе.
– Мама, а бабушка работала?
– Ты же помнишь, я родилась у них достаточно поздно по тем временам. Маме уже исполнилось 38, когда она родила меня. Мой папа, твой дедушка Георг, умер рано, в 55 лет от сердечного приступа. Что и говорить: нервное дело управлять заводом. После его смерти бабушка пыталась взять завод в свои руки. Но ситуация в стране была такая, что хорошо хоть дом у нас остался. Для меня он очень ценен. Хоть ты и ворчишь, что он старый, и в нем много старья. У меня не много осталось от родителей.
– Да нет, мне очень даже нравится наш дом, мам, – Матильда протянула руку маме и до дома они шли, держась за руки.
Август выдался очень знойный. Город плавился от жары и лени, как это бывает перед новой главой, наступающей каждую осень. Матильда все больше времени проводила на их старом чердаке, перебирая старые вещи. Рассматривала их, придумывала, как они использовались, где стояли. Книга «О дивный новый мир» будоражила Мотю. «Какое счастье, что мы живем не в таком мире! И как я могла только думать, что без родителей и чувств все было бы намного проще. Беру свои слова обратно, что наш мир глупо и несправедливо устроен. Уж лучше так, чем как в книге! Ну бабуля, ты даёшь….»
Книга заканчивалась и подошло время третьего, последнего, как уже знала Матильда, письма. Она потому и не спешила с книгой и последним письмом. Жалко было снова прощаться с бабушкой. Такой, какой она теперь ее лично знала.
– «Дорогой Джон»? Чтооо? Точно так же, как «Дорогая Мотя», только Джон? – Матильда спешно листала книгу в поисках письма. И правда, выпал тонкий свернутый листок.
Дорогая Мотя!
Я очень хотела, чтобы ты прочла эту книгу. Оставляю ее тебе, а пока ты не погрузилась цликом и полностьтю в эту книгу, позволь рассказать тебе самое главное.
Матильда, ты наверняка знаешь нашу с твоим дедушкой историю знакомства. Собственно, никто не спрашивал меня, хочу ли я именно за него замуж, нравится ли он мне. Всё решили за меня. Несмотря на это, я благодарна судьбе, что мне встретился такой хороший человек. Но есть несколько правил в любви, которые работают совершенно со всеми. Я хочу тебе их рассказать.
Правило один: невозможно полюбить из пустоты. Из безнадежности. Невозможно полюбить, не любя себя. Твой собственный мир, твои чувства к себе должны наполнять тебя и делать счастливой! Научиться заботиться о себе, делать свою жизнь интересной – вот, что должно предшествовать