свои извинения (пускай и столь запоздалые) в том, что не смог защитить ее отца, и Анаис, приняв приличествующее случаю выражение лица, милостиво приняла его извинения. Потом же, наконец улыбнувшись девочке, Геральт заявил, наплевав на официальный протокол, что Анаис, пожалуй, самая хорошенькая королева, которую он только встречал в жизни — а повидать ему пришлось многих. Анаис — Роше чуть собственным дыханием не поперхнулся, когда это увидел — покраснела до корней волос, потупила взгляд и ответила взволнованным «Благодарю». И не нужно было быть семи пядей во лбу или каким-то особым знатоком человеческих душ, чтобы распознать в таком поведении девичью влюбленность — Анаис ни на кого прежде не смотрела с таким смущенным обожанием, как на ведьмака. И худшего объекта для безнадежной первой любви было сложно себе представить. И главное — что тут было делать? Не вызывать же Геральта всерьез на мужской разговор, чтобы запретить оказывать знаки внимания десятилетней королеве? И уж точно — не запрещать самой королеве таращиться на сурового ведьмака с добрыми нечеловеческими глазами и бездной бродяжьего обаяния. Такие запреты лишь еще больше разбередят ее невинное сердце. Оставалось надеяться, что неприятностей это все за собой не повлечет.

По дорожке к каменной скамье, где Роше обычно принимал всех неформальных гостей, быстрой пружинистой походкой шел Иорвет. На утренней аудиенции его не было, да и вообще он заявил Вернону накануне, что не желает встречаться с ведьмаком — тот, мол, начнет задавать неудобные вопросы, да и вообще, что Иорвет ведьмаков не видел? Чушь какая. Но теперь, видимо, эльф изменил свое решение и захотел присоединиться к ним. Услышав его шаги, Геральт обернулся.

— Ого, — он улыбнулся такой хитрой улыбкой, что Роше мгновенно понял, какие именно неудобные вопросы имел в виду эльф, и сразу пожалел, что не догадался о них раньше, — вот уж не ожидал тебя здесь встретить! Я, конечно, догадывался, что вы не враждуете больше, но чтобы так…- улыбка его из хитрой стала всепонимающей.

— Ну прости, что не писали тебе подробные письма о нашей личной жизни, — отбил стрелу в полете Иорвет, — мы не знали, на какой адрес их отсылать, а тратить чернила впустую не хотелось.

Роше украдкой покосился на Иорвета — тот, кажется, впервые за все годы, что они были вместе, употребил в своей речи слово «мы», говоря о себе и Верноне с посторонним. И, даже если сделал это эльф в ироническом контексте, слышать это оказалось неожиданно приятно. И Роше решил — позже, оставшись с Иорветом наедине, он попросит его сказать так еще раз.

Геральт, кажется, тоже расслышал смысл сказанного Иорветом правильно, изогнул бровь, но продолжать подтрунивать не стал. Деликатность ведьмаку все же была не совсем чужда. По крайней мере, присуща она ему была куда больше, чем Иорвету. Эльф взял со скамьи отставленную Верноном бутылку, покрутил ее в руках.

— Кто тебе сказал, что малевать эту жуткую морду на этикетке — это отличная идея? — осведомился Иорвет, в упор глядя на ведьмака, — я бы в жизни не стал пить ничего, на чем стоит ведьмачий символ, мало ли, что там намешано.

Геральт нахмурился.

— Это просто вино, — сказал он, и будь в нем чуть больше человеческого, в тоне Геральта зазвучала бы сейчас мальчишеская обида., — название я сам придумал.

— «Белый волк», — прочитал Иорвет, повернув этикетку к свету, — а вино-то красное.

Роше шагнул вперед, вставая между ними, желая прекратить глупый конфликт немедленно, пока он не зашел слишком далеко.

— Сегодня вечером выставим это вино на стол, — примирительно сказал он Геральту, — выпьем, вспомним старые времена. Если Иорвет не хочет его пить, его никто не заставляет.

— Да ты же сам не станешь его пить, — заметил Иорвет нейтрально, — ты ведь не пьешь.

— Я еще оливок привез, — встрял Геральт, — они тоже растут на моей плантации — и они в простой банке, без ведьмачьих символов.

Иорвет явно вознамерился выдать еще один остроумный ответ, но вдруг замолчал, повернул голову и посмотрел куда-то вверх, где над их головами по крыше легкой беседки сплетались тонкие завитки густых вьюнов.

— Неприлично подслушивать разговоры взрослых, — очень строго произнес он, — Слезай.

Геральт тоже запрокинул голову.

— Зараза, — выдал он, — я слышал, что там кто-то шебуршит, но думал, птица.

— Стареешь на своей винодельне, — покачал головой Роше, который не слышал ничего.

По ветвям ползучего растения очень быстро и ловко на землю с крыши беседки спустился Иан. Вид парнишка имел насупленный, но досады за то, что его вычислили, было в нем куда больше, чем чувства вины.

— Я не подслушивал, — Иан поднял на отца гордый взгляд, — я просто хотел посмотреть на настоящего ведьмака.

— А это еще кто? — Геральт смотрел на мальчика с таким неподдельным любопытством, что на миг Роше показалось, ведьмак прислушивается, не дрожит ли медальон, выдавая в Иане магический морок.

Не дав взрослым ответить, парнишка сам гордо выпрямился и прямо и отважно посмотрел на ведьмака.

— Я Иан аэп Иорвет, — ответил он, — а ты — Геральт из Ривии, мне Анаис про тебя рассказывала.

Геральт удивленно хмыкнул, потом широко улыбнулся. Присел на корточки, чтобы оказаться с Ианом на одном уровне, и с интересом уточнил:

— И что же она рассказывала?

— Как ты спас ее от злого колдуна, — ответил Иан, и то, каким жадным блеском загорелись его глаза, совершенно не понравилось Роше. Кажется, Геральт только что завоевал сердце еще одного его ребенка. Их с Иорветом авторитет в глазах Иана стремительно таял, когда на сцене появился настоящий герой — в потертом, но все еще очень красивом доспехе, и с опасными блестящими мечами за спиной.

Геральт же поднял на Иорвета смеющийся взгляд.

— Да ты просто герой эльфского народа, — заметил он, — я думал, что для старых эльфов это практически нереально.

— Другие, просто не знают, как это делать правильно, — с достоинством отозвался Иорвет.

— Что делать? — Иан посмотрел на отца, и, опасаясь, что тот и в самом деле ответит, Роше поспешил взять парнишку на руки.

— Твой папа много чего умеет делать лучше других, — заявил он, — а тебе пора умываться и отправляться в постель.

Брови Иана трагически надломились, он с надеждой глянул на Геральта, наблюдавшего за этой сценой с