оставшись вдовцом, он и Милена Львовна вырастили его дочку, которая работала переводчиком, влюбилась в англичанина, вышла замуж и жила теперь в  Англии. А Феликс Львович работал, как и прежде, редактором областной газеты, опекал старшую сестру и жил в гармонии в своём закрытом мирке.

– Милена Львовна, а Вы были артисткой ? – спросил Миша.

Он вселился в квартиру своей , ныне покойной, бабки, позже меня и ничего не знал про соседей.

– Да , была! – С вызовом сказала захмелевшая старушка.– Не всю же жизнь я была старой кошёлкой.  Правда, недолго была. Большого таланта во мне не обнаружилось. А быть на вторых ролях дочке директора театра не пристало. Да и та история ускорила мой уход из профессии.

– Какая история? – Спросила я.

Милена Львовна посмотрела на Феликса. Тот пожал плечами. Все стали  просить рассказать эту историю. И  Милена сдалась.

– Хорошо. Давайте уберём со стола. Я заварю чай и под тортик расскажу вам историю своего морального падения. – Она улыбнулась и стала  заваривать чай. А мы дружно убрали со стола , перемыли посуду, расставили чашки и порезали торт. Маленькой Глашеньке  стало скучно в  комнате одной, куда она была отправлена после того как поужинала, и она присоединилась к чаепитию. Её весёлый щебет вносил неповторимый колорит семейственности, тепла и уюта. Когда чай был разлит по чашкам, настало время рассказа Милены Львовны.

– Как я говорила, таланта большого мне  Бог не дал , как впрочем, и ума.  Дочка директора театра , играла роли второго плана и из-за принципиальности  отца не могла выбиться в ведущие актрисы. А тут ещё любовь накрыла с головой. Перевёлся к нам из столичного театра  артист – красавец мужчина и, как оказалось,– ловелас первостатейный. А я , дура молодая, влюбчивая. Вот и заарканил он меня , стали мы любовниками. Однажды на сцене шепчет мне на ушко, что в антракте ждёт меня в своей гримёрке . Ну, я и пришла, антракт пролетел очень быстро. Стук в двери, его зовут на сцену. Он убегает, а я должна была выйти незаметно чуть позже. На сцену мне надо было выходить ближе к концу спектакля.  Он уходит, а администратор закрывает гримёрку на ключ, так как мой любовник  раньше устроил истерику, « что по его гримёрке шастают все кому ни лень и могут пропасть его вещи». Ещё та зануда был, упокой, Господи, его душу!....  Сижу закрытая и плачу – отец убьёт, если не выйду на сцену вовремя, а если узнает, почему не вышла – убьёт два раза! Ведь любовник был женат и имел двоих детей.

Сижу , сопли на кулак наматываю. Когда, слышу, по коридору кто-то шуршит. Это костюмерша наша, Мира, костюм принесла в соседнюю гримёрку. Давай я тихонько в двери стучать и сквозь слёзы  просить освободить меня из плена. Я говорила – Мира, это Лена, найди ключ и открой гримёрку. А ей за дверью  слышалось – Милена…… Ой не буду рассказывать, как она побежала к администратору и сказала, что в гримёрке ведущего артиста закрыта какая-то Милена, что она плачет и просит её отпустить, как пришёл администратор, выпустил меня и какие у него были при этом глаза, как я вбежала на сцену в последний момент и сыграла сцену, как сказал отец, – как настоящая прима. И как он потом  стоял напротив меня пунцовый от злости, когда узнал всё и только сказал –  в моём театре больше нет артистки Елены Самойловой!  Есть помощник администратора Милена.

Артист тот ушёл из нашего театра. Не складывались у него отношения с режиссёром, труппой, директором. А я стала работать  помощником администратора, вести детскую студию при театре.

Я была не строптивая, легко сходилась с людьми. И потому работа мне всегда находилась.

– А замуж Вы так и не вышли? – Спросила я.

– Ну почему же ? Вышла! И ни один раз – засмеялась Елена Львовна. – Да всё какие-то мужчины мне попадались не серьёзные. Один потребовал бросить работу и нянчить его и детей, которые родятся. Я его послала … в бюро добрых услуг. Второй пил . И меня пытался приучить к этому зелью. Боролась с его пристрастием, сколько могла, пока он не послал меня… и не в бюро добрых услуг. Ну, а с последним , Колей, мы прожили счастливых 15 лет. Но человек смертен….  Умер во сне, тромб оторвался. После я не могла никого видеть рядом с собой, да и годы уже не располагали к браку. Так, мы с Феликсом и остались одни хранителями родительской квартиры. …  Чего молодые загрустили? Я вам такую весёлую историю рассказала, а вы носы повесили. – Улыбнулась нам милая старушка.

 Долго мы ещё чаёвничали и разговаривали о жизни. Глашенька мирно спала на руках у Саши. Миша, почему-то , остался почти трезвым.  Феликс Львович был с нами до самого конца застолья, чего не случалось прежде. Я, как бы извиняясь перед Еленой Львовной за попытки устроить ссору, рассказала про котёнка, который удрал от хозяйки и едва не попал под машину.  И мы все , забыв все бывшие ссоры, чувствовали себя роднёй, не кровной , но роднёй, готовой прийти на помощь не только в расширении площади кухни, но и в любом другом случае.