– Ир, ты мне веришь?
– Боишься? – эхом отозвалась Ирочка. Она была уже вялая, словно пьяная – хрупкое ее тельце словно бы отказывалось выносить все эти вдруг навалившиеся страдания.
– Дура ты! Не в «боишься» дело. Если я скажу тебе, что ты точно, ты слышишь меня – точно! – попадешь в универ, ты мне поверишь? Поверишь? – Марина резко встряхнула Ирочку за плечи.
– Да не попаду я, – по-прежнему вяло торговалась Ирочка. На самом деле она верила Марине, она верила ей вот уже десять долгих лет, и особенно сейчас, когда внизу уже четко обозначился грубый серый асфальт, ей так хотелось ей верить.
– Последний раз спрашиваю, – Марина вдруг резко схватила Ирочку и подволокла ее к самом краю крыши, – Веришь?
Она стояла боком, напружинившись и цепко держа подругу за руку.
– Веришь или… прыгаем! Ну?
– Верю! – проверещала Ирочка и то ли изобразила, то ли у нее и вправду случился легкий обморок.
Там же на крыше, сидя на еще не прогретом утренним солнцем цементе, обе уже с сухими глазами, подруги ударили по рукам, и Ирочка милостиво дала Марине месяц – до конца сентября.
Через пару дней Марина в резиновых сапогах ирочкиного отца, в которых он раз в пятилетку выходил в ближайший лес за грибами, и с их же семейной «отпускной» сумкой уже стояла в толпе вчерашних абитуриентов – первокурсники отправлялись в колхоз.
Марина увидела эту девочку сразу, да и не заметить ее она попросту не могла – слишком уж очевидным было ее сходство с Ирочкой. Такие же тоненькие ручки-ножки, такие же жиденькие, но аккуратные волосы, и даже выражение лица ее словно бы было тем же – немного беспомощным и от этого очень трогательным.
Она стояла совсем одна, в то время как другие ребята (в основном девочки) старались уже сбиться в группу, и позднее, уже в автобусе, Марина легко и приветливо подвинулась на своем первом (ей всегда приходилось быть везде первой) сиденье. Девочка согласилась и благодарно одарила свою крупную соседку бархатным взглядом темно-зеленых глаз. Когда через три часа подъехали к подшефному колхозу, Марина и Диана уже весело болтали о будущей учебе, о том, кто и сколько набрал баллов, о своих школах и родителях. В бараке Марина (снова первой) заняла для них две лучших железных кровати возле самой печки, а когда ближе к вечеру собрались на первое собрание, Марина сразу же легко и безоговорочно определила себя и Диану на кухню. Остальные уже на следующее утро отправлялись на картошку, а тем, первым вечером все вместе они долго жгли костер, знакомились, и в целом «колхоз» показался тогда просто замечательным местом. Позади было неимоверное напряжение экзаменов, сначала школьных, потом вступительных, впереди была учеба и журналистская практика, и пятьдесят молодых и счастливых абитуриентов расслабились, раскраснелись от жара костра, раззнакомились и все не могли угомониться почти до утра.
А уже на другой день, после целого дня и неожиданно тяжелых кулей с картошкой, они вернулись в барак молчаливые и тихо залегли на своих железных кроватях. Костра не хотелось. Марина и Диана тем временем наварили на всех вкуснейших макарон по-флотски, но даже их осилить могли не все – девчонки просто падали от усталости.
Уставшие и провалившиеся в глубокий сон, ребята не сразу поняли, что происходит, когда ночью затопали вдруг во дворе конские копыта, громко заржали лошади, а дверь с ненакинутым крючком вдруг распахнулась резко и хлестко. Вспыхнул и резанул по глазам свет.
– Ого, сколько девчат! – кривляясь, в барак ввалился грязный низкорослый парень в маленькой, не по размеру шапочке, которая едва держалась у него на затылке.
– Что вам надо? – из-за перегородки на середину комнаты смело выскочила Ольга Павловна, молоденькая аспирантка, и в тот же момент все шестеро парней соскочили со своих кроватей ей на помощь.
– Э, э, вы, гражданочка, того, не нервничайте так сильно, ладно? – только теперь стало видно, что деревенский парень был сильно пьян.
Отступать он и не думал, а лишь коротко и очень громко свистнул, и в эту же минуту в барак ввалилось еще трое, все как один низкорослые, очень похожие на первого. Они глумливо огляделись вокруг и также присвистнули: девочек в комнате и вправду было много – не меньше двадцати. Остальные жили в соседнем бараке, и оставалось лишь гадать, что происходит сейчас с соседями.
Ольга Павловна тем временем снова выдвинулась вперед и попыталась провести мирные переговоры:
– Идите отсюда, ребята, у нас тут студенты, мы работать приехали, нам неприятности не нужны, да и вам тоже.
Вместо ответа наглый деревенский вдруг ловко ухватил ее рукой за левую грудь и сильно ущипнул. Не ожидавшая такого аспирантка лишь охнула, и в это же время один из первокурсников, кажется, его звали Саша, уже гулко впечатал свой кулак в скулу местного.
Марина слабо запомнила саму драку – она была слишком занята Дианой, которая от страха едва не лишилась сознания, и лишь тихо подвывала, пытаясь раствориться в своей кровати. Марина же, отвернувшись от поля боя, словно пыталась заслонить его от Дианы своей широкой спиной. Впрочем, она чутко уловила, что перевес был на стороне студентов, а когда на помощь подоспели парни из соседнего барака, то исход драки был предрешен.
Местных отделали сильно – городские мальчики, вчерашние школьники и маменькины сынки, словно доказывали себе и всему миру – мы мужики! А, кроме того, удалось произвести впечатление и на девочек. Это были уже не слюнявые абитуриенты, но настоящие герои, смявшие в лепешку злобных и опасных врагов – местных. Особенно популярным стал Саша, тот высокий парень, который первым начал драку. Разгоряченный дракой, он сильно напился в ту ночь, и назавтра девочки наперебой отпаивали его, непривычного еще пить и похмельного, чаем и бульоном. В целом же весь следующий день прошел в каком-то нездоровом возбуждении – парни мнили себя рыцарями, девчонки охотно им подыгрывали. Работать на поле никому не хотелось – хотелось лишь обсуждать подробности ночного происшествия и еще раз смаковать позорное поражение местных.
И лишь Ольга Павловна совсем не разделяла воодушевления студентов – она уже бывала в колхозах раньше и знала наверняка – местные придут снова.
Следующую неделю все было тихо. Ребята втянулись в работу,