друзья-товарищи, и конечно девчонки. Особенно одна губастенькая, Танька. Он даже, однажды, провожал её домой. Правда, шёл по противоположной стороне улицы, а она видела, хоть и не смотрела в его сторону. Назавтра, увидев в школе Егора, Танька покраснела, как будто они делали что-то, что нужно скрывать…

– А, чего это ты вчера мой верстак не убрал? – прервал мысли рабочий, чей верстак был рядом с верстаком Егора.

Все его называли Матросом. Наверное, из-за того, что вместо обычной спецовки он носил тельняшку, как у моряков. Тельняшка была истрёпанная и грязная особенно на животе. Лет ему было немного, говорили, что он ещё недавно служил на флоте и тоже пришёл в цех учеником.

– Я убрал.

– Значит, плохо убрал! Который месяц терплю, а ты никак не научишься. Экая ты бестолочь, смотреть противно! Только и думаешь, как сачкануть. Я же тебя насквозь вижу!

– Я больше не буду, – гундосил Егор, – я исправлюсь.

Теперь его мысль работала только на то, как побыстрее смыться в курилку.

Глава третья Всё по-взрослому

Егор не курил и запах дыма не любил, но это была единственная возможность, хоть на несколько минут бросить напильник и отойти от ненавистной болванки. Перекуры были разрешены официально. Каждый час давалось пять минут, чтобы сходить в туалет и перекурить. Перекуры частенько затягивались, пока мастер не разгонит. Курилка была единственным местом, где можно было хоть что-то узнать. Там рассказывали похабные анекдоты, разные истории из жизни, и про баб. Егору приходилось прикидываться курящим, чтобы не думали, что он тут что-то вынюхивает. Он даже обзавёлся пачкой самых дешёвых сигарет. Но и их надолго не хватало, всегда находились желающие стрельнуть сигаретку.

– Евсеич, скажи, встречал ли ты в жизни, хоть одного честного человека?

Евсеич работал фрезеровщиком, а когда-то давно был секретарём обкома компартии. Здесь, на заводе, ему определили последнее пристанище. Из партии исключили и отовсюду выперли. Говорили, что он погорел на бабах, которым давал квартиры за то, что имел их прямо в своём обкомовском кабинете. История была старой, но Евсеич особенно и не скрывал. Ему нравилось рассказывать, когда спрашивали, красивыми ли были те бабы. В подробности он не вдавался, достоинства женщин описывал двумя, тремя смачными словами, и глаза его в этот момент загорались. Егор слушал открыв рот, а Евсеич назидательным тоном поучал, – рано тебе о таком слушать, не поймёшь ещё. Видишь, вот со школы сбежал, а так, тоже мог бы многого в жизни достичь…

– Одного честного человека за всю жизнь и встретил, – задумался Евсеич, – только никто не говорил, что он честный. Все считали его дураком. Он был председателем облисполкома, генерал-лейтенант в отставке. Жил с женой на свою пенсию, а всю зарплату председателя облисполкома переводил в Детский дом. Своих детей у них не было. Его все не любили…. Ладно, всё мужики, расходись, мастер идёт.

До исполнения 16 лет, рабочий день Егора длился всего 4 часа. Закон не позволял малолеткам работать дольше. Но и эти часы были нестерпимым наказанием. Рабочий день начинался в 7 утра. Чтобы успеть доехать на городском автобусе, приходилось вставать в 5:30. И вот уже Егор снова опоздал.

– Нужно вставать заранее, – отчитывал Наставник, – и думать головой, что делаешь.

– Я и так встаю заранее, это автобус иногда запаздывает.

– А ты встань ещё раньше, чтобы спокойно, с пониманием идти на работу.

– Тогда мне придётся встать в 5 часов утра, у автобусов такое расписание.

– А как же я, за 20 лет ни разу не опоздал? Если нужно, то я и в 4 часа встану. И тебе надо привыкать, если хочешь стать настоящим рабочим человеком, а не каким-то, босяком.

Наставник действительно никогда не опаздывал. Когда бы Егор не пришёл, Наставник уже был в цеху. Казалось, что он никуда и не уходил. Не зря же на доске почёта висит.

– Товарищи! Товарищи! – громко взывал начальник цеха, – попрошу всех подойти сюда! Объявление, товарищи! Минуточку внимания! Ну, давайте, давайте поживее, поактивнее товарищи! – рядом с начальником цеха стоял милиционер с папкой в руках, – ну что, все собрались? Можно начинать? Минуточку внимания! Сейчас перед вами выступит сотрудник райотдела милиции! Прошу, Вам слово, товарищ.

– Товарищи! – милиционер выступил вперёд, – обстановка в городе, беспокойная, товарищи! Сообщу вам не для паники, а по необходимости. Произошли, уже не единичные случаи бандитизма, с применением огнестрельного оружия. Оружие, товарищи, самодельное! Это тревожит. Такое оружие можно сделать, только в таком цеху, как ваш, товарищи! Возможно, оно делается на ваших глазах, на соседнем станке! От имени райотдела милиции, прошу обратить на это внимание! Проявите сознательность, товарищи! Преступность не дремлет! Её нужно пресечь. Если, что-то подозрительное вдруг, или случайно, увидите, просьба немедленно сообщить начальнику цеха, или в ближайшее отделение милиции! Не бойтесь товарищи, если имеются такие факты, можете сообщить прямо сейчас! Если есть вопросы, спрашивайте, не стесняйтесь!

– Чего за оружие-то? Типа, самопал какой-то? – крикнул кто-то из глубины цеха.

Нет, товарищи! Это не игрушки. Оружие типа – пистолета с элементами автоматики. Очень, знаете ли хорошее, если можно так сказать, оружие! Бьёт, товарищи, не хуже фабричного! Для изготовления такого оружия нужно оборудование, которое, как говорится, на дороге не валяется, товарищи! Ещё вопросы есть? Ну, если нет, до свидания, товарищи! Мне ещё на первый этаж надо.

– Всё, всё, расходимся! – махнул рукой начальник цеха, – работать, работать!

Обсуждая новость народ начал расползаться по своим местам. До чего дошло, оружие делают…

Глава четвертая Изобретательность

– Прогресса, я у тебя, что-то не наблюдаю, – Наставник строго посмотрел на Егора, – в общем, так, сегодня будешь работать на штамповке, в соседнем цеху, там работник не вышел.

Егора частенько отправляли то подметать, то таскать, или кого-то заменять. Это было лучше, чем пилить болванку. Угнетало лишь понимание, что никакая это ни учёба, и слесарем он так никогда и не станет.

Штамповать не пришлось, требовалось ровнять. В огромном железном ящике, внавалку лежали стальные кружки, сантиметров по 12 в диаметре и толщиной в палец. Егор потрогал кружки, зачем постучал одним о другой. Никакого следа не осталось. Кружки были твёрдыми, тяжёлыми и испачканными маслом. В результате вырубки, они стали выпуклыми, с неровными краями. С этим их недостатком и нужно было бороться, просто плющить. Кладёшь кружок на пресс и нажимаешь педаль. Удар – огромный 100 тонный пресс легко справился с задачей. Кружок стал плоским. Берёшь следующий