выписали капель.

Получила талончик и села в коридоре ждать. Боль была жуткая, но даже сквозь боль, держась рукой за лицо, она видела вторым глазом табличку на двери и недоумевала: «Доктор Цалель. И когда это Цалель переквалифицировался? Ведь всю жизнь, уже сорок лет работает в этой поликлинике отоларингологом…»

Когда она зашла в кабинет и села, врач открыл её карточку, написал число, ласково посмотрел на неё по-стариковски и спросил: «Ну, на что жалуемся?» Мама: «Глаз у меня болит» Доктор: «Понятно. Откройте рот».

Мама обомлела, но рот открыла и даже сказала: «А-а-а!» Цалель взял расширитель и говорит: «Посмотрим, как там дела в носу». Мама: «У меня ведь глаз болит». Доктор: «Я только посмотрю». Осмотрел нос и говорит: «А теперь проверим ушки». Нервы у моей мамы сдали. Она как рявкнет: «Да глаз у меня болит!» Доктор: «Так, с ушами всё в порядке». В маминой карточке появилась запись: «Приём у ЛОРа. Жалоб нет». После этого доктор встал, взял маму за руку, отвёл прямо в кабинет к окулисту, посадил и говорит тому: «Прими её без очереди. Очередь она уже отсидела. Наши дурочки из регистратуры ей талончик неправильно дали».

Для меня эта история — это рассказ о людях, таких, как доктор Цалель, которые изо дня в день просто делают свою работу и на которых всё в этой жизни и держится.

Про защитный шлем

Два отвязных приятеля ехали на мотоцикле с коляской на пьянку. Останавливает их гаишник. Толстый, с усами, и начинает лечить: «Что же вы, ребяты, без касок ездите? А ежели авария какая? Каска, она ведь удар в четыреста килограммов выдерживает! А вы, ребят, без касок».

Короче, заплатили штраф и поехали дальше.

В гостях неплохо погудели и стали собираться домой. Тут один из ребят замечает обычный детский мячик: резиновый, тёмно-зелёного цвета и с красной полосой посередине. «Слушай, а давай мы его пополам разрежем и вместо касок наденем, авось мимо менты не докопаются!» — предлагает один.

Сказано — сделано. Едут они. Вместо касок половинки мячиков на голове надеты. Встречный ветер у того, кто за рулем, мячик с головы сдул. Останавливаться не стали. Тут, как нарочно, тот же гаишник. Тоже, по-видимому, время зря не терял: взгляд расфокусированный, улыбка самодовольная. «Ага, — говорит, — опять вы!» Одобрительно смотрит на скромно сидящего с мячиком на голове пассажира в люльке и обращается к водителю: «Что ж ты, хлопец, каску не одеваешь? Твой товарищ, вот, молодец! А каска, она завсегда нужна, если авария какая или что ещё! Она удар в четыреста килограммов выдерживает!» — после чего он в подтверждение своих слов со всей дури хуячит жезлом по голове сидящего в люльке.

Нокаут!!!

Про Чубайса и Кириенко

Это реальная история, произошла в 90-е годы, её мне рассказал один чиновник из РАО ЕЭС.

На торжественной закладке фундамента электростанции присутствовали Чубайс и Кириенко (тогда ещё Премьер). При всём скоплении народа Чубайс вдруг снимает с руки золотой Патек Филипп и — бросает в жидкий бетон! Мол, традиция такая, на счастье!

Кириенко ничего не остаётся делать. Он тоже снимает с руки свои, не менее дорогие, часы и тоже кидает их в жидкий бетон.

Каково же было удивление Кириенко, когда вечером на банкете он снова видит на руке Чубайса дорогие часы!

«Как так?!!» — «Да очень просто. Я что, дурак выбрасывать в бетон настоящие часы? Купил вчера в аэропорту, в киоске, китайские, за 100 рублей, какая разница!»

Кириенко весь вечер молчал, был невесел…

«Мне „Тигр“ посрать не помешал…»

Шёл февраль 1945 года, кровопролитные бои в Будапеште перемешали линию фронта так, что неясно было, где свои, а где чужие. Лейтенант Парамонов 20 лет от роду страдал больше, чем товарищи по оружию — у него был жестокий приступ дизентерии плюс лёгкая контузия неразорвавшимся снарядом о лафет пушки. В помещении винного магазинчика они торчали уже вторые сутки — кинжальный огонь пулемётов не давал высунуть носа ни на метр вперёд. Вторые же сутки они требовали танк — расчистить сектор для прохождения пушек.

Было 6 часов утра, когда лейтенант Парамонов почувствовал, что ему пора срочно идти «до ветру». Прихватив вещмешок и винтовку, он выбрал полуразрушенное здание неподалёку и широкими скачками «полетел на крыльях дизентерии». Прислонил винтовку к стене, положил вещмешок рядышком, спустил штаны и, прикрыв глаза, задумался о мирной жизни. Слышать он вторые сутки уже ничего не слышал — только постоянный волнообразный гул, поэтому когда он открыл глаза, то увидел перед собой танк, который аккуратно разрушил часть стены и стоял метрах в пяти, отдавая жаром. Сначала Парамонов сильно обрадовался, решив, что танк наш и пришёл на помощь, потом он, разглядев в танке «Тигр», сильно расстроился.

В 6 часов утра, когда тебе 20 лет, а женщин ты, почитай, и не щупал, так не хочется умирать, да ещё и «засранцем» со спущенными штанами. Следующий момент стал звёздным часом лейтенанта Парамонова. Он, скорее из отчаяния, чем из осмысленного героизма, потянулся за вещмешком, достал бутылку с зажигательной смесью и прикрученными спичками, чиркнул, трясущимися руками бросил пониже башни, как учили. Дальнейшее можно объяснить только двумя вещами: либо экипаж тигра состоял из гитлерюгенда, либо они не ожидали, что находятся в советском секторе. Пламя было для них неожиданностью и… экипаж повалил из танка, все 5 человек, очень удобно — ведь в винтовке лейтенанта Парамонова было именно 5 патронов и ни одним больше — так решили товарищи Мосин и Наган.

Сказать, что раньше Парамонов стрелял из положения сидя со спущенными штанами, нельзя, снайпером он не был, да и после контузии правым глазом видел неважно, но факт остаётся фактом — заведённый танк с почти погасшим пламенем на броне и пять скрюченных тел вокруг.

Прошли годы, привычку майора Парамонова читать журнал, сидя в туалете, знали все в части, поэтому, когда молодой боец, обращаясь в сторону бревенчатого домика, прокричал: «Трщ майор, к вам председатель колхоза „Победа“ прибыл!» — велел ответить (и ответ никого не удивил): «Мне „Тигр“ посрать не мешал — подождёт и председатель колхоза».

Про овчарку и пельмени

У моего деда есть кобель — немецкая овчарка-переросток. Псина реально огромная! Никто не озадачивался дрессировкой собаки и поэтому животное выросло огромным (почти с телёнка), добродушным и совсем тупым раздолбаем.

У пса был личный вольер, в который его загоняли, когда надо было пройти в дом, в остальное время