проткнули насквозь бедро. А теперь я только тело без души, почти мертвец… трус, бегущий от презираемого врага!.. от казаков! И все это только потому, что мне холодно!..»

- Полно, Арман, не падай духом! Не вечно же мы будем в России. Вот вернемся в наш теплый климат, будем опять видеть солнце и тогда львы выйдут из оцепенения…

Полковник Арман де Кергац грустно покачал головой.

- Нет, - сказал он, - не видать мне больше ни солнца, ни Франции… Еще несколько часов такого ужасного мороза, и я умру!

- Арман! Господин полковник! - воскликнули в один голос капитан и гусар.

- Я умираю от холода,- прошептал полковник с печальной улыбкой,- от холода и сна.

Голова его начинала склоняться на грудь, и мало-помалу им овладевало непреодолимое оцепенение, от которого погибло столько благородных людей во время этого печального бегства из России. Полковник сделал над собой громадное усилие и сказал, порывисто откинувшись назад:

- Нет, нет, нельзя еще засыпать, нужно подумать об оставшихся там. - И он устремил свой взгляд по направлению к Франции.

- Друзья мои, - продолжал он, обращаясь к преданному солдату и к капитану, - оба вы без сомнения переживете меня и сохраните намять обо мне. Выслушайте же мою последнюю волю: я поручаю вам мою жену и моего ребенка.

И снова, протянув руку Филипонэ, он продолжал:

- Я оставил там, в нашей милой Франции, девятнадцатилетнюю жену и новорожденного ребенка. Жена будет, может быть, скоро вдовой, а ребенок осиротеет.

- Арман! Арман! - сказал капитан, - не говори таких вещей, ты будешь жив!»

- О, мне самому хочется еще пожить! - воскликнул он, - пожить, чтобы вновь увидеть их обоих!

Взор полковника при этих словах засветился надеждой и горячей любовью.

- Но, продолжал он с грустной улыбкой, - я могу ведь умереть, и тогда вдове и сироте нужны будут покровители.

- О, полковник! - воскликнул Бастиен, - вы знаете, что если бы с вами случилось несчастье, ваш гусар отдаст всю свою жизнь до последней капли крови за вашу жену и вашего ребенка.

- Спасибо! сказал полковник, - я надеюсь на тебя.

Потом он взглянул на итальянца и прибавил:

- А ты что скажешь, мой старый товарищ, мой брат и друг?..

Капитан вздрогнул, и на лице его промелькнула тень. Казалось, что последние слова полковника вызвали у него какие-то далекие воспоминания.

- Ты только что это сказал, Арман, - отвечал он, - я твой товарищ, твой друг и брат!

- Ну, так если я умру, ты будешь опорой моей жене и отцом моему ребенку.

Лицо капитана вспыхнуло, но полковник не заметил этого и продолжал:

- Я знаю, что ты любил Елену, и мы предоставили ей выбор между нами. Я был счастливее тебя; сердце ее избрало меня, и я благодарен тебе за то, что ты перенес эту жертву и остался другом бывшего соперника…

Капитан опустил глаза. Яркий румянец его лица сменился матовой бледностью, и если бы полковник был в спокойном состоянии и не чувствовал физических и. нравственных страданий, он понял бы, что в терзавшемся воспоминаниями сердце, итальянца происходит жестокая борьба.

- Если я умру, - продолжал полковник, - ты женишься на ней… Вот, возьми… С этими словами от расстегнул мундир и подал Филипонэ запечатанный конверт.

- Это мое завещание, - сказал он, - я написал его под влиянием какого-то странного предчувствия еще в самом начале нашего несчастного похода. Этим завещанием, друг мой, я отдаю тебе половину моего состояния, если ты женишься на моей вдове…

Побледневшее лицо капитана сделалось багровым, нервная дрожь потрясала все его тело, и он протянул к завещанию судорожно дрожавшую руку.

- Будь покоен, Арман, - проговорил он глухим голосом, - в случае несчастья с тобой, я исполню твою волю. Но ты не умрешь и увидишь свою Елену, к которой я не чувствую теперь ничего, - кроме искренней и Почтительной дружбы…

- Я замерзаю, - повторил полковник тоном человека, уверенного в своей близкой смерти.

- Голова его склонилась на грудь, и сон овладевал им с неотразимым упорством.

- Дадим ему поспать несколько часов, а сами постережем, - сказал капитан Бастиену.

- Чертовский ветер, - пробормотал с гневом Бастиен, помогая итальянцу уложить полковника около костра и покрыть его уцелевшими лохмотьями одежды и одеял.

Через пять минут Арман де Кергац спал крепким сном.

Бастиен не спускал с него ласкового взгляда преданного пса, беспрестанно подбрасывая в костер хворост и наблюдая, чтобы ни одна искра или горячий уголь не отскочили на его уснувшего начальника.

Капитан же сидел опершись головой на руки; глаза его были опущены в землю, а в голове вертелись тысячи смутных мыслей.

Человек этот, в дружбу которого полковник слепо верил, имел все пороки, свойственные вырождающимся народам. Алчный и злопамятный, он был со всеми вкрадчив и уступчив. Выслужившись из рядовых, он сумел сойтись с богатыми и титулованными офицерами французской армии и, не имея ни гроша за душой, приобрести товарищей миллионеров.

Филипонэ достиг капитанского чина во время войны, когда смерть косила офицеров, и благодаря скорее обстоятельствам, чем личной храбрости. Он участвовал во многих сражениях, но ни разу не отличился каким-нибудь подвигом. Может быть он и не был трусом, но не обладал и отважной смелостью.

Филипонэ и полковник Арман были уже пятнадцать лет друзьями. Три года тому назад, будучи оба капитанами, они познакомились в Париже с Еленой Дюран, дочерью поставщика армии, прелестною молодою девушкой, и оба влюбились в нее. Елена выбрала полковника.

С этого дня Филипонэ затаил в себе страшную, беспощадную ненависть к своему другу, на которую способно только сердце южанина, ненависть, сдержанную и безмолвную, скрывавшуюся под личиной дружбы, но которая должна была разразиться при первом удобном случае. Много раз он прицеливался в дыму сражений в полковника, но каждый раз колебался, придумывая более жестокое мщение, чем такое убийство.

Итальянец дождался наконец этой мести и хладнокровно обдумывал ее в то время, как полковник спал под внимательным надзором Бастиена.

- Глупец! - подумал Филипонэ, бросая время от времени мрачный взгляд на уснувшего офицера, - глупец! Он отдает мне, бедняку, свои деньги и жену, которая меня отвергла… Трудно было бы, красноречивее произнести свой смертный приговор.

Взгляд капитана остановился на минуту на Бастиене.

Этот человек стесняет меня, -думал он, -тем хуже для него!

Филипонэ встал и подошел к своей лошади.

- Что вы делаете, капитан? - спросил гусар.

- Хочу осмотреть свои пистолеты.

- А! - сказал Бастиен.

- С этим чертовским снегом, - продолжал спокойно капитан, - нет ничего удивительного, если замки отсырели… а в случае нападения казаков…

С этими словами Филипонэ вытащил из