рождении первого в мире Советского государства. Надо заставить часы, — говорил Владимир Ильич, — играть нашу музыку.

Но как это сделать? Н. Виноградов по всей Москве разыскивал такого музыкального мастера, который бы мог разгадать тайну колоколов и «научить» их играть новую мелодию. Все было безуспешно.

Как-то поздно ночью, вернувшись домой, он поведал о своих поисках соседу по квартире Мише Черемных, студенту Художественного училища живописи, ваяния и зодчества (Миша был также большим любителем музыки). Юный художник сразу загорелся этим интересным делом и попросил Н. Виноградова разрешить ему завтра же отправиться в Кремль и осмотреть куранты.

«В огромном помещении мне представилось нечто, похожее на музыкальную шкатулку, только в сотни раз больших размеров, — вспоминает уже много лет спустя художник Михаил Черемных. — Передо мной был огромный медный барабан, усеянный дырочками и штифтами наподобие колышков. Барабан при вращении смещается вдоль своей оси и заставляет эти колышки нажимать на клавиши. От клавиш тянутся вверх длинные канаты. Они через систему рычагов задевают молотки, а те, в свою очередь, бьют по колоколам.

...Долго разглядывал я цилиндр барабана. Наконец обнаружил идущие по его краю цифры. «Должно быть, они обозначают номера колоколов», — подумал я. И тотчас же старательно срисовал схему барабана, отметив каждый колышек жирной точкой. В результате у меня получилась на бумаге своеобразная «партитура».

Мелодию «Коль славен» я знал. Поэтому расшифровать записанную партитуру не представило особого труда. Знал теперь и какой ноте, какой октаве соответствует каждый колокол. Достав на другой день новые ноты, я составил свою схему. Внешне она имела весьма необычный вид. Вместо нотных линеек — начертанные карандашом обыкновенные линии, вместо нот — черные точки, на первый взгляд расположенные без особого порядка. Не всякий даже самый опытный музыкант смог бы прочесть мою запись.

Далее оставалась только техника: переставить колышки барабана на новые места. В этом мне помогал кремлевский слесарь. Через две недели я доложил Виноградову об окончании задания. В соответствии с пожеланием Владимира Ильича куранты стали исполнять новые мелодии...»

Праздничные дни 1918 года. Первая годовщина Октябрьской революции. Ленин, Свердлов, Калинин, Бонч-Бруевич стоят на Драгунском плацу в Кремле. Над Красной площадью раздаются звуки «Интернационала». Кремлевские куранты, как и мечтал Ильич, «играют нашу музыку».

Д. КАБАЛЕВСКИЙ. О МУЗЫКЕ «ЛЕГКОЙ» И О МУЗЫКЕ «СЕРЬЕЗНОЙ»

ДВЕ ОШИБКИ

Мы очень привыкли к этим словам — «легкая» и «серьезная» музыка и часто запросто пользуемся ими в разговоре. А вот попробуйте-ка ответить на вопрос: что такое

легкая музыка и что такое музыка серьезная? Думаю, что это не так уж просто вам удастся. А может быть, и вовсе не удастся. Но вы не смущайтесь — это в самом деле непростой вопрос. Давайте попытаемся вместе на него ответить.

Начнем вот с чего. Мы уже знаем, что музыка, литература и все другие искусства неотделимы от жизни человека, являются важной ее частью. Поэтому в искусстве отражается все, абсолютно все, чем живет человек. И не только один человек, а целые народы и даже все человечество. Нет в настоящем искусстве ничего, что не было бы так или иначе связано с человеком, с его жизнью. И нет в жизни человека ничего, что не нашло бы своего отражения в искусстве.

А из чего состоит человеческая жизнь? Что в ней главное — «серьезное» или «легкое»? Ну, конечно, «серьезное»: неустанный труд, увлеченные занятия, большие мысли и глубокие чувства, верная дружба и чистая любовь, большая радость и такие же большие печали, события, вторгающиеся в жизнь человека, и события, потрясающие весь земной шар, борьба за свободу и справедливость, борьба за счастье, борьба за мир... Вот это все и служит источником большого, «серьезного» искусства, становится его содержанием, его смыслом.

Но есть все-таки в жизни человека и другая сторона. Есть в ней улыбка и смех, шутка и веселье, есть отдых и развлечение, есть желание потанцевать, побаловаться, побалагурить. Вот тут-то и возникает «легкое» искусство: юмористические рисунки и карикатуры, забавные рассказы и веселые стихи, развлекательные кинофильмы и эстрадные представления...

Возникает тут и легкая музыка. Ни одно другое искусство не занимает такого большого места в играх и развлечениях человека, так настойчиво не вторгается в часы его досуга, как музыка.

Музыка оказывается нашим незаменимым другом, когда мы хотим развлечься после утомивших нас дел, повеселиться, собравшись на вечер в школе, в клубе или просто дома на дружеской вечеринке. Без музыки мы не можем ни потанцевать, ни попеть. Музыка создает особо праздничную атмосферу зимой на катке, летом на спортивной площадке, в пионерском или в туристском лагере.

Во всех этих случаях музыка безраздельно господствует над всеми другими искусствами. Но всякая ли музыка окажется здесь на месте? Конечно, не всякая — это ясно каждому.

Вот захотелось потанцевать — для этого нужна специальная «танцевальная» музыка. Тут нам ни Бах, ни Бетховен не помогут. Не помогут и Глинка с Чайковским, как бы мы ни любили их музыку, как бы ни восхищались ею. В балетных и оперных спектаклях на эту музыку ставятся прекрасные танцы, но это ведь совсем не те танцы, которые мы с вами сегодня танцуем.

А в туристском походе захотелось спеть песню — в любом походе, даже на простой прогулке всем всегда почему-то петь хочется! — тут тоже ни Моцарт, ни Мусоргский не помогут. Нужны какие-то особые, свои, туристские песни. И они обязательно должны быть легкими, чтоб в пути легко пелись, и обязательно современными, чтобы каждое слово было понятным, сегодняшним, чтобы мелодия тоже дышала нашим временем.

Нужна легкая музыка и в цирке. Здесь она должна быть жизнерадостной, молодой и упругой, как упруго, молодо и жизнерадостно само цирковое искусство.

Нужна легкая музыка и в любом эстрадном концерте, где без нее окажутся скучными даже самые блестящие номера эстрадного искусства.

Наше время создало даже совсем новую область легкой музыки — джаз. Выйдя из недр народной негритянской песенности, джаз давно уже оторвался от своего первоначального народного истока и в разных странах мира стал приобретать свою особую национальную окраску. Джаз подчинил себе почти всю область легкой