про себя. А Гэвин обхватил ее грудь, словно желая вырвать ее сердце, и тихим, коварным голосом произнес:

— Скажи.

— Не буду, — жалобно повторила она, когда его губы коснулись пульсирующей жилки на ее шее.

— Если скажешь, — его потрескавшиеся губы царапали ее горло с каждым словом, — я смогу отпустить тебя.

Неужели он думает, что она настолько глупа, что дважды попадется на одну и ту же уловку? Умоляя остановиться Вэл назвала его по имени, перемежая свои просьбы ругательствами, которые не должна была знать, и фразами, которые Лиза использовала для обозначения своих бывших бойфрендов.

Гэвин скользнул большим пальцем под чашечку ее лифчика, и Вэл застыла полностью, ее речь оборвалась так резко, как будто кто-то щелкнул выключателем. Она уже даже не дышала. Он одарил ее улыбкой, которая явно была змеиной, когда убрал руку, проведя пальцами по центру ее ребер. Ее сердце билось в груди, словно пытаясь вырваться.

Вэл хотела бы сделать то же самое.

— Ты делаешь мне больно.

— Я могу заставить тебя чувствовать все, что захочу, — продолжал он мягким, успокаивающим голосом, в который она ни на минуту не поверила.

— Ты делаешь мне больно, — повторила она, и в каждом ее слове слышались отголоски страха.

Он поцеловал ее, легко царапая позвоночник дрожащими пальцами, вызывая у Вэл желание отодвинуться как можно дальше, но она только заставила тело, давящее на нее, прижаться к ней еще сильнее. Его слова на ее губах горели невысказанными обещаниями, когда он произнес:

— Только немного.

Желудок Вэл скрутило. К ее отвращению, совсем не от страха.

И тут Вэл увидела нечто, вселившее в нее надежду. Она сделала глубокий вдох и закричала так громко, как только могла, удовлетворенная, когда он вздрогнул от ее пронзительного крика. «Надеюсь, я повредила его барабанные перепонки». Гэвин отдернул руку от ее спины и зажал рот так сильно, что Вэл стало больно…

И тут дверь распахнулась.

* * *

Мисс Уилкокс многое повидала за свои двадцать лет преподавания, но, глядя, застыв, на двух подростков, лежащих на полу, она мельком подумала, что ни один из них никогда не был так плох, как этот мальчишка. Вэл — милая, застенчивая девушка, которую она очень любила, — была прижата спиной к полу, с закинутыми за голову руками.

Гэвин. Ее помощник. Которому она доверила рассылку электронных писем и изготовление копий, а также различные другие привилегии, в которых де-факто было отказано другим студентам-ассистентам. Он уставился на нее пустым взглядом, который сильно напомнил ей леопарда, защищающего свою добычу.

— Что… — она не сразу обрела дар речи, — Гэвин? Что ты делаешь? — Эти слова скорее вырвались рефлекторно, чем являлись осознанными. Нельзя было неправильно истолковать ситуацию. Бедная девочка все это время пыталась кричать, а он отказывал ей даже в этом маленьком достоинстве. Гнев начал пробиваться сквозь шок мисс Уилкокс, ярко-красный, он просачивался сквозь серый туман ее сознания с поразительной ясностью. Ее собственная младшая сестра подверглась нападению, когда они обе были подростками, со стороны мужчины, достаточно взрослого, чтобы понимать, что он делает. Он тоже был бессердечен в исполнении своих эгоистичных желаний. Стальным тоном, которого Вэл никогда раньше не слышала от своей учительницы, даже в классе, мисс Уилкокс скомандовала:

— Отпусти ее, сукин сын. Прямо сейчас.

Вэл почувствовала, как Гэвин медленно отпускает ее запястья. Боль пронзила их, когда кровь начала мучительно медленно циркулировать по венам. Но его ноги, все еще лежащие по обе стороны от ее бедер, напряглись, словно он готовился к прыжку.

— Вы совершаете ужасную ошибку.

— Убирайся… прочь… от Вэл.

Она заметила, как его взгляд метнулся к ящику, где хранились принадлежности для резьбы по дереву. «Он бы не стал… Он способен».

Вэл бессловесно запротестовала, схватила его за лодыжку обеими руками и сильно потянула. Его глаза почти комично расширились, когда земля ушла у него из-под ног. Весь воздух в легких вырвался из него с болезненным хрипом, когда Гэвин рухнул на пол. Вэл мгновенно набросилась на него, колотя, пиная и царапая, не давая ему времени прийти в себя.

Но не тут-то было. Он оказался гораздо проворней, чем она думала. Гэвин попытался оттолкнуть ее, но она вцепилась ногтями в его рубашку, впиваясь не только в ткань, но и в плоть. Он издал звук, похожий на нечто среднее между рычанием, вздохом и смехом.

Вэл потянулась к его глазам, но он повернул голову, так что она вцепилась ему под челюсть, оставив глубокие царапины от ее ногтей, уже сочащиеся кровью.

— Предлагаю тебе остановиться сейчас, — проговорил он, поймав ее руку, когда она отвела ее назад для новой попытки. — Прежде чем ты пожалеешь об этом.

— Не прикасайся ко мне.

Вэл вцепилась в его руку, одновременно дергая. Она услышала, как он зашипел. Затем Гэвин схватил ее запястья, и сделал свой собственный яростный рывок — она почувствовала, как боль рикошетом прокатилась по ее руке, стимулируя нейронный эквивалент эхо-камеры в ее плечевом суставе, когда он завел ее руки за ее спину.

Мисс Уилкокс удалось добраться до телефона, который Гэвин, очевидно, не догадался отключить. Она звонила в полицию. Они обещали быть здесь через три минуты. Возможно, это произойдет не так быстро. Вэл резко откинула голову назад, ударив его по лбу и вызвав рычание. За спиной давление на запястье усилилось до такой степени, что она боялась, как бы кости не сломались.

Он не сразу заговорил, хотя она чувствовала, как его учащенное дыхание шевелит ее мокрые от пота волосы.

— Я стараюсь вести себя как можно вежливее, но ты вынуждаешь меня, Вэл.

Он помолчал.

— Если, конечно, ты этого сама не хочешь. Но почему-то я не думаю, что ты, как лиса, полубезумная от страха, предпочтешь отгрызть свои собственные конечности, попав в стальной капкан. — Она содрогнулась от ужасной уместности этой аналогии.

— Пойдем со мной, — уговаривал он, — и я научу тебя тому, о чем мечтают все люди, но никто не смеет. Ты такое же животное, как и я, моя дорогая, по-своему бесхитростная, но тебе нужен охотник так же, как мне нужна моя добыча. Свобода быстро черствеет на языке без приправы тюремного заключения, и ты никогда ни в чем не будешь нуждаться, пока будешь подчиняться мне во всем.

Слова слетели с ее губ, как глыбы льда.

— Ты сошел с ума.

— Это значит «нет»?

— Это значит — катись в ад!

— Тогда что, если вместо того, чтобы идти за тобой, я пойду за кем-то, кто тебе дорог? Неужели ты продолжишь сопротивляться мне? Или ты будешь играть, по-моему, в обмен на их благополучие?