слегка…

— И девчонок клеить? — догадался качок.

— Ну не без этого…

Культурист покачал головой:

— Знаешь, у меня хреновая новость для тебя. Я за тобой слежу, как ты тут появился.

Помню, тогда ты сороковник выжать не мог, сейчас жмешь больше, чем сам весишь.

Прогресс налицо, но, понимаешь, в мышце ты не прибавил так, чтобы на глаз заметно было. Я за первые восемь месяцев, положим, бицуху на девять сантиметров накачал, а прогресс по весам у меня был, в процентном отношении, похуже твоего. Тут такая штука, брат, если у тебя генетически бицепс плоский — хоть умри, но не накачаешь. Сильнее станешь в разы, на ощупь будешь каменный — а объема и массы тебе не видать. Максимум рельеф, да и то рельеф держать сложно, вечно надо сидеть на низкожидкостном режиме, чтобы плоские мышцы хорошо видно было, а это значит — жизнь, полная жажды и страданий. Если твоя цель — в первую очередь девчонки… Тратишь время напрасно.

Данила не поленился, проверил информацию и с горечью обнаружил, что «шкаф» не врал. Восемь месяцев серьезных усилий — псу под хвост. С тех пор он периодически занимался с гантелями — все-таки жалко прогресс терять — но на плотный кач забил. В

самом деле, зачем мышцы без объема? Объем виден сразу, а со словами «приветик, не хочешь пощупать, какие у меня твердые мускулы?» к девушке не подкатишь.

Так что с личной жизнью у Данилы тоже не заладилось. Больших денег нет, успеха по жизни нет, обычный интеллигент-задохлик — кому он интересен? Те немногие женщины, которые обращали на него свое внимание, интересовались преимущественно его жилплощадью, да и до идеала они и близко не дотягивали, а к тем, которые интересовались им лично, Данила бы и багром не дотронулся. Безрадостную жизнь периодически скрашивала соседка, симпатичная, но упитанная девица не самых строгих правил, для которой Данила был кем-то вроде крайнего на длинной скамье запасных.

Соседка эта со своими кавалерами ругалась частенько и надолго, потому периодически очередь в раздаче сладкого доходила и до Данилы Разумовского, впрочем, с каждым разом партнерша все сильнее ассоциировалась с котлетой, кем-то уже пожеванной и потому совсем неаппетитной.

Со временем Данила все чаще ловил себя на мысли, что силы и энергия еще есть, да нет желания. Когда выкладываешься по полной, стараешься в поте лица — а результата нет… Это обескураживает, лишает воли к дальнейшей борьбе. Зачем лезть из шкуры, если в итоге все равно получишь шиш?! Если ты неудачник — сопротивление бесполезно.

Рабочий день, лениво и скучно тянувшийся с утра до вечера, наконец-то закончился.

Идя с проходной к стоянке, Данила предвкушал выходные и прикидывал, чем займется.

Вариантов-то не много. Возиться с прототипом, либо с документами, попытаться запатентовать, отослать куда-то… В ЦНИИТОЧМАШ — дело дохлое, у российских производителей и так полно великолепных разработок, которые никто не покупает.

«Хеклер и Кох»? А почему бы и нет? Терять нечего, кроме времени и денег.

Он сел на мотоцикл, завел и вырулил со стоянки. Еще вариант — махнуть куда-то на стальном коне. Жил бы в США — прибился бы к какой банде байкеров, там этого добра завались. Можно было бы как-то радикально изменить свою неудавшуюся жизнь, но, зная степень собственной удачливости, точнее ее отсутствия, Данила резонно полагал, что любое изменение будет только к худшему.

Вот и в этот раз — и кто бы сомневался?! — у дома его уже ждали. Как только Данила слез с мотоцикла и полез в карман за ключами, из-за гаража появилось какое-то немытое мурло и угрожающе щелкнуло выкидухой:

— Слышь, фраер, гони лопатник, часы и мобилу — целым останешься!

— Ладно, — согласился инженер и вместо ключей вынул из кармана электрошокер.

Щелчок и треск разряда. Гопник, выронив нож, затрясся и завыл, опрокинулся навзничь и принялся извиваться в пыли. Секунд через восемь Данила отпустил кнопку и отсоединил от прибора использованный метательный картридж. Грабитель перестал дергаться и тонко поскуливал, на его спортивных трениках появилось темное пятно, запахло мочой.

— Лопатник, говоришь? Че ты еще там хотел, а то я запамятовал?

В этот момент он не услышал, а скорее почувствовал движение за спиной.

Обернулся — так и есть! Высокий тип в плаще с капюшоном появился невесть откуда, ведь за миг до того двор был совершенно безлюден, и теперь несся к Даниле, всем своим видом показывая, что не намерен ни о чем говорить.

Данила резко выбросил в его сторону руку с элекрошокером — да куда там! Тип в капюшоне оказался удивительно быстрым, электроды пролетели мимо цели, а в следующий момент электрошокер, выбитый из руки ловким приемом, упал на асфальт.

Попытка провести контрприем контроля над кистью противника удался со знаком «минус», Данила не успел и глазом моргнуть, как сам оказался в жестком захвате и понял, что противник не только намного ловчее в плане драки, но еще и физически гораздо сильнее. Исчерпав свои возможности самозащиты, инженер попытался позвать на помощь, но тут ему в челюсть прилетел кулак в матерчатой перчатке, и на этом драка закончилась.

***

Первым, что увидел Данила, открыв глаза, были широкие кроны огромных деревьев, сквозь листву которых пробивались редкие лучи света. Воздух свеж и прохладен, где-то рядом журчит ручей, ноет челюсть…

Он украдкой, не поворачивая головы, обвел вокруг глазами, сколько позволяли глазницы. Ничего похожего на дома, один лес, и Данила мог бы поклясться, что ни в ближайшем от его дома парке, ни вообще в любом парке города таких деревьев нет.

Нападающий, видимо, увез его куда-то в лес… Хреновая примета. С другой стороны, руки вроде бы лежат на траве по обе стороны тела и не связаны. Если тот мудак в капюшоне где-то рядом, надо как-то сориентироваться и улизнуть.

Данила медленно и осторожно повернул голову направо. Никого. Повернул налево –

и сразу же встретился взглядом с тем самым типом в плаще. Вот только капюшон свой он снял, и инженер сразу же понял, что перед ним — не белый, не азиат и не негр. Кожа бледная, глаза черные, без радужки и белка, волосы черные, как смоль, длинное узкое лицо… Короче говоря, этот мудак вполне мог бы играть аристократа-вампира в кино, если бы не торчащие в стороны остроконечные уши длиной сантиметров так по двенадцать каждое.

Пока Данила судорожно соображал, что это за чертила перед ним, тот заговорил низким негромким голосом, четко и раздельно произнося слова.

— Я не понял ни слова, что ты мне сказал! Какого лешего тебе от меня надо?!

Длинноухий печально вздохнул и