блондина под воротником. Малфой медлит, но потом выдыхает и выдаёт, почему-то смущаясь, вместо того чтобы, наоборот, кичиться своими умениями:

— Это фамильные чары Секрета. Я наложил их на комнату, вместе с Заглушающим и Запирающим. Тебе ничего не угрожает.

Гарри чувствует себя обманутым, но внезапно понимает, что хотел обойти слизеринца в его же игре. Малфой видит это изменение в выражении лица Гарри и неожиданно улыбается. Улыбается легко и без обычных ужимок, поэтому Гарри немного шокирован.

— Что? — спрашивает Малфой, и в момент осознания его улыбка превращается в привычный оскал. — Просто у тебя всё написано на лице. Заканчивай пялиться на меня, Поттер, незачем привлекать лишнее внимание.

— Да пошёл ты, — Поттер пытается выйти из класса, но дверь не пускает его. — Когда ты успел… — Гарри мог поклясться, что не слышал и звука произносимых заклинаний.

— Заранее, Поттер. Это называется предусмотрительность, — блондин дёргает за ручку двери, ему она поддаётся. Когда Гарри выходит вслед за ним в коридор, его уже нигде нет.

Вечером, уже перед самым сном, Гарри ошеломляет понимание, что его так просто оказалось подловить и схватить, а ещё понимание того, что ему знаком запах Малфоя настолько, что он узнаёт его раньше, чем самого владельца.

Проходит ещё две недели, и сентябрь уже заканчивается, а от Малфоя всё ещё нет новостей. Лишённый возможности рассказать обо всём друзьям, и понимая, что Гермиона никогда не поверит в его праздный интерес, Гарри начинает искать информацию самостоятельно. Предсказуемо: в какой-то момент они со слизеринцем встречаются в библиотеке.

Малфой роется в учебнике по артефакторике, чем сильно удивляет Гарри.

— На этом явлении свет клином не сошёлся. У меня есть и свои дела. А эту книгу я уже изучил, — он кивает головой в сторону трактата, который Гарри держит в руках. — Ничего полезного.

— Я, конечно, не Гермиона, но читать умею. Я могу помочь. Чем быстрее мы разберёмся с этим, тем лучше для нас обоих, — он звучит воинственно, но нужной враждебности не испытывает.

Малфой поджимает губы и некоторое время думает. По его лицу видно, что он с трудом соглашается с принятым решением. Видимо, у него действительно нет выбора и он готов привлечь внешние ресурсы. Даже если это Поттер. Он нехотя кивает и молча уходит за стеллажи.

Спустя день школьная сова приносит Гарри письмо, которое он с трудом прячет от друзей, едва узнав почерк слизеринца. Перед тем как открыть его, Гарри проверяет корреспонденцию на все известные виды чар и даже сверяется в библиотеке с некоторыми новыми. После всех проверок письмо подозрений больше не вызывает, поэтому Гарри, наконец, открывает его. Внутри оказывается пустой пергамент.

Гарри крутит его и так и эдак и уже почти смиряется с мыслью, что ему снова придётся идти в библиотеку, чтобы понять, что это такое, как на нём начинают проступать чьи-то письмена. С трудом пересиливая воспоминания о злосчастном дневнике, тщательно прислушиваясь к шраму, на случай если он среагирует, Гарри читает написанное и хмурится.

«Не прошло и полгода, Поттер!»

Гарри пытается написать ответ, но чернила просто стекают со свитка.

«Поздоровайся с ним и капни в левый угол каплю своей крови»

Проходит несколько минут, но Гарри всё ещё не решается на этот шаг. Он не может пересилить себя и довериться Малфою, хотя аргументы, которые он приводит сам себе, говорят только в пользу сотрудничества.

«Не тупи, Поттер! Ничего я тебе не сделаю!» — появляются слова на пергаменте и следом ещё:

«Какой же ты всё-таки магл!»

Гарри злится на эти строчки и хватает свиток, чтобы выбросить. Неожиданно острый край режет его палец, и парень вскрикивает:

— Ну, здрасьте, только этого не хватало!

Он отдёргивает руку от опасной штуки и в неверии наблюдает, как его последняя фраза появляется на пергаменте, как раз за словами «Найди у мадам Пинс книгу…», которая остаётся недописанной. Гарри кажется, что он слышит, как Малфой смеётся над ним, но на бумаге появляется:

«Если всё ещё хочешь помочь, то тебе придётся поселиться там. В библиотеке Хога книг хватит не только на наш с тобой век; одной больше, другой меньше. Книга называется “Артефакты в жизни волшебника: много — не мало”. В ней подробно описано, как работает такой пергамент».

Гарри несколько раз перечитал строчки. Что-то в них сильно настораживало, но что именно, было непонятно. Малфой следующим сообщением перечислил названия книг и свитков, написал имена авторов или просто волшебников, о которых нужно найти информацию, и гриффиндорец в который раз за вечер захотел выбросить этот чёртов пергамент. Кажется, строчек не меньше сотни.

Уже вечером, укладываясь спать, Гарри понял, за что зацепилась его интуиция: Малфой совершенно обычно, нейтрально, подробно изложил свою мысль, без упрёка или оскорбления. Так, как изложила бы её Гермиона, если бы от неё требовалось помочь с учёбой. Засыпать с этой мыслью было не просто.

Тем не менее постепенно эта мысль стала привычной и больше не тревожила так сильно уставшие от сотен книг мозги. Не то чтобы Гарри задумывался об этом слишком часто, но Малфой оказался вполне сносным партнером по «учёбе». Их общение не выходило за рамки обсуждаемого предмета, и никакой негативной окраски в нём не было. Гарри не стесняясь задавал вопросы, если чего-то не мог разобрать. Малфой вполне терпеливо объяснял или указывал, где прочитать. Их научный тандем сработался, главным в таком совместном поиске ответов было не задумываться над тем, с кем именно они общаются. Они могли спорить о предмете изучения до глубокой ночи, но, как только кто-то из них переходил на личности, оппонент просто сворачивал пергамент. Этот выход они тоже нашли совместно.

Их общение за пределами «поиска», как они оба называли свои мытарства по просторам неизведанных ранее знаний, было очень сложным. Гарри постоянно казалось, что Малфой что-то задумал, и он то и дело порывался проследить за ним, но понимал, что не много пользы с того, что он будет сверлить малфоевскую спину глазами в библиотеке. А слизеринец в основном был именно там, ещё на Астрономической башне и у себя в подземельях. Буквально на второй неделе общения после очередной безобразной ссоры с упоминанием родителей, друзей, личных качеств и физических особенностей их ярость выбралась за пределы