злобным рыком бросил Малфой. — Гарри Джеймс Поттер, — громко, но без Соноруса, начал было говорить слизеринец, но с каждым его словом голос становился всё тише. — Мордред, лучше бы ты меня тоже выволок за собой из зала, нельзя было сделать это наедине, а? — и получив очередной толчок от Панси, он продолжил: — Гарри Джеймс Поттер, я признаю свой долг жизни перед тобой. И принимаю твой, — а потом, вместо заготовленной фразы о намерении воспользоваться своим правом потребовать долг в будущем, у него вырвалось: — И пусть магия распорядится им.

Все оторопело уставились на Малфоя.

— Мордред и Моргана, это ты, Панси, меня заразила гриффиндорской туполобостью. Сначала приняла руку Покровителя, не узнав суть Формулы Печати — да он мог тебя хоть в сексуальные рабыни взять, ты бы и не заметила! Теперь я разбрасываюсь признанным долгом жизни от самого известного мага современности.

— Поттер, — игнорируя Малфоя, шикнула Паркинсон, — ты ничего не ответил! Признай долг Драко и вали уже отсюда!

Гарри вздрогнул от непривычного шипения и произнес:

— Я освобождаю тебя от долга жизни, Драко Люциус Малфой, в благодарность за твою роль в победе в битве за Хогвартс, — он неловко потянулся в карман и достал палочку. Находящиеся в напряжении зрители и так не знали, чего ожидать от Избранного. А тут — вроде и долг жизни простил, и спасибо сказал, что, теперь и проклясть можно? Гарри снял Сонорус и протянул палочку Малфою. — Спасибо, Малфой, правда. И за Мэнор, и за неё.

— Пожалуйста, Поттер, — принимая свою палочку из рук Героя, всё ещё неприязненно, но как-то задумчиво сказал Драко. Как только она привычно легла ему в руку, по ладони прокатилась волна тепла. Вдохнув полной грудью, пожалуй, впервые за несколько месяцев, если не лет, он посмотрел на палочку в своей руке и понял, что магия уже распорядилась долгом. Вот только, как сказать об этом Гарри? — И тебе спасибо, — увидев непонимание в глазах брюнета, он кивнул на палочку. А потом помотал головой, будто не мог согласиться с чем-то внутри себя. — И прости меня, если бы я знал, что так получится…

— Ты о чём вообще?

— Ты позже поймешь, — шёпотом сказал Малфой, скорее для самого себя, чем утаивая слова от присутствующих за завтраком слизеринцев.

====== Глава 2 ======

Как бы странно это ни было, но к Хэллоуину издевательства над слизеринцами почти прекратились. Нет, конечно, те не лезли на рожон и не провоцировали враждебно настроенную общественность, но и сама эта общественность постепенно занялась своим будущим. Несмотря на определенные трудности, большинство учащихся с потрясающей инициативностью вникало в учебный процесс. Да, классы не были приспособлены под ведение занятий, штат преподавателей до сих пор не был заполнен, не хватало ингредиентов и приспособлений, но учёба шла полным ходом. Хогвартс медленно восстанавливался.

Гарри почти не общался ни с кем из слизеринцев, да и с гриффиндорцами он тоже, не сказать, чтобы предавался длительным дискуссиям. Во-первых, он был так же сосредоточен на учёбе, как и большинство студентов. На удивление, это принесло ему только положительные эмоции, хотя постижение магических наук оказалось делом весьма выматывающим. Он сильно уставал, особенно от занятий в библиотеке — и это было второй причиной, по которой он не общался с друзьями. Но была ещё третья причина — Рон. Он так и не принял то, что Гарри взял протеже. После того, как Гермиона рассказала ему общий принцип — а подробностей она знать никак не могла, у каждого рода они свои — Уизли никак не мог смириться с тем, что Паркинсон теперь под вечной защитой Поттеров. У него хватало ума держать эти мысли при себе, но неосознанно он иногда все-таки высказывал какие-то намёки. И то, что видел Гарри, ему не нравилось. Зависть. Непонятно только, чему завидовать… У девушки оба родителя в тюрьме, возможно, навсегда. Паркинсон-Парк пуст и холоден, и неизвестно, хватит ли у Панси сил, денег и знаний, чтобы сохранить родовое гнездо. Да ещё много других моментов можно озвучивать, но Рон вслух о таком не говорил, а Гарри и Гермиона только молча смотрели, как он отдаляется от них, как медленно сближается с Симусом и другими ребятами, отграничивая себя от Гарри.

— Я даже не уверена, что мы ещё пара. Мне кажется, мы неделю не разговаривали, — Гермиона тихо вздохнула. — Но самое грустное — это то, что мне, кажется, всё равно, — они завтракали перед Трансфигурацией. Гарри весело подмигнул.

— Ну, если тебе всё равно, то почему же ты грустишь? Улыбнись!

По утрам у Гарри почти всегда было превосходное настроение и прекрасное расположение духа. Он замечательно себя чувствовал и готов был улыбаться сутки напролёт. Это к вечеру ему было всё сложнее натянуть на лицо весёлость, а до обеда он был настоящей батарейкой. Задумавшись об этом в конце сентября, он пришел к выводу, что столько энергии у него благодаря повысившейся до невероятных высот сексуальной активности. Она, правда, была в основном во сне. И в душе. Ну, и иногда в кровати перед сном. Но столько, сколько сейчас, он не кончал никогда. В конце концов он пережил смерть, дважды. Он, наконец, перестал бояться за свою жизнь, и естественно, что гормоны, не подавляемые сильнейшим стрессом, проявляют себя. Так что, он даже не пытался стесняться их или противостоять этому. Он просто дважды перепроверял Заглушающие и Охранные чары над своим пологом. И с нетерпением ждал своих ночных рандеву. Иногда по утрам он даже скучал, когда не мог вспомнить своих снов. И потом, после полезно (если вы понимаете, о чём я) проведённого душа, он был бодр и полон сил.

К середине октября у него уже утвердился четкий недельный распорядок, и самые трудные дни для него были те, когда он занимался с друзьями. Чем дольше он занимался, тем ужаснее себя чувствовал. Он даже посоветовался с Гермионой, может ли быть так, что его организм не приспособлен к обучению, и он быстрее устает из-за физических особенностей. Она только посмеялась над ним и посоветовала больше спать, указав на очевидные синяки под глазами.

Празднование Хэллоуина проходило превосходно. И закончилось бы так же, если бы Избранный не упал в обморок. И да, его сразу же поместили в лазарет. Где его пришла навестить… Его протеже. У Гарри даже челюсть отвисла от этого вида.

— Не обольщайся, просто от твоего состояния здоровья, пока наследников не наплодишь, зависит и моё — и здоровье, и жизнь. Должна же я была проверить. Помфри говорит, что что-то ест твои силы.