решётки? Кто она такая? Мата Хари? Или Дон Карлеоне в юбке?

— Скорее уж в оранжевом комбезе, — улыбнулся мужчина. — И — нет. Она просто обиженная и почему-то одержимая мной женщина. Дерек был у неё сегодня. И знаешь, если бы я не был уверен, что его нет в городе, потому что он только сегодня, то есть уже вчера был у нее, то подумал бы, что тот, кого он убьёт — это я. Потому что Алана умеет преподносить факты так, что не догадаешься, где правда, а где ложь… Её слова всегда крайне правдоподобны…

— Так, что ты мог такого сделать, чтобы она наговорила Дереку всякого настолько ужасного, что он мог захотеть убить тебя?

Питер пожал плечами и грустно улыбнулся.

— Женился на другой…

— Послушай. Скоро утро. Подожди пару часов, спросишь у его ассистента, куда он направлялся, и мы сможем что-то толковое придумать. Ты уверен, что она ещё отбывает свой срок? Может, условно-досрочное?

— Ты прав, Кристофер. Ты прав. Я сейчас напишу службе безопасности, чтобы они проверили, где она. Поехали домой…

— К тебе, или ко мне? Или по домам? — тихо спросил Арджент, надевая пальто.

— Надо что-то придумать, чтобы он был общим… Не хочу больше задаваться этим вопросом. Не хочу больше просыпаться один…

— Придумаем, — Крис подал любимому его тренч и неожиданно улыбнулся. — Нужно рассказать Элли о нас. Я надеялся, что она прилетит к нам, и сама всё поймёт, но… Молодость, тусовки, и то, что она сменила планы, оставило наши отношения в секрете. Но я больше не могу так. Я, правда, больше так не могу. Мы можем не держаться за ручки, как дети, Питер, я всё понимаю, публичность и тому подобное… Но она моя семья.

— Я знаю, Крис. Я знаю. И думаю, сначала нужно поговорить с твоей дочерью, а потом уже планировать переезд. Твой, мой, или наш общий. Поехали ко мне…

Он получил короткий поцелуй в щеку и тёплую улыбку.

Ничто не прерывало ночную тишину. Даже птицы уже угомонились. Ветер стих и казалось, что вокруг мёртвый лес — не может быть так тихо в лесу. Но эту тишину Дерек слушал лишь несколько минут. Воспроизведение видео закончилось и он, не успев сообразить, что делают его руки, снова включил запись. Она шла с одной точки. Если то, что он видел ранее — было тщательно смонтированным и обработанным, то это был сырой материал. Но тот, кто отправил это, однозначно выбрал лучший ракурс — сверху, обзорный, потому что позволял увидеть вообще всё — и Дерека самого, и его подстилку на эту ночь. Который раз он уже смотрел на это, он не знал. И казалось, что запомнил всё до мелочей. Ему в какой-то момент начало казаться, что он вспомнил события той ночи. Что предвосхищает свои стоны воспоминаниями в собственной голове, но это была иллюзия. Он не помнил себя в тот момент, он помнил то, что видел на экране компьютера. И не понимал, как так вышло, что кончив в первый раз, он ЗАХОТЕЛ продолжения. Руками чувствовал тело Стилински, вошёл в него снова, и снова, снова трахал его тело, и ему это нравилось. И Просто Эм это тоже нравилось. Он видел это чёртово лицо… Он помнил его другим — смешным, испуганным, даже отчаянным, болезненно бледным, удивлённым, только не таким. Не… Не на пике оргазма. Не с растянутым по его члену ртом.

В ярости он распахнул дверь, желая лишь одного, разорвать эту суку, этого извращённого, циничного пидора на куски, и не стал сдерживать свою злость. Ударил его ногой в живот, от чего тот глухо простонал и скатился с невысокой лестницы.

— Это был ты! — орал Хейл в молчание леса. — Это сделал ты! Ублюдок! Пидорас! Днище! Ты сделал это со мной, мразь! Ну что ты молчишь?! — он наносил один удар за другим, не помня себя от ненависти. Пока он смотрел на картинку, всё было таким нереальным, что несколько раз он порывался подняться и привести Стилински в чувство. Чтобы тот сказал, что это ложь. Что его подставили, что это всё чья-то очень жестокая шутка. Но он слышал его голос. Он узнал эту пластику тела, эти родинки, которые видел случайно. И оставить его за дверью казалось Дереку благородным спасением, потому что сдержаться и не убить гадёныша он бы не смог. И когда в очередной раз увидел, как тот смотрит на него на экране, не смог себя остановить, вылетел из дома и пинал его, пинал и тягал по холодной земле.

В ответ на его вопрос раздался тяжёлый хрип, и чтобы разобрать, что он говорит, пришлось наклониться ниже. И то, что он увидел, было ужасающим. Лицо парня было месивом, и было неясно, что из этого сделали те, кто доставил его сюда, а какие травмы нанёс сам Дерек.

— Бей, если это то, — вздохнул Просто Эм, — что поможет тебе пережить это… — он снова захрипел, а Хейл испугался. Ушёл в дом, понимая, что любой следующий удар может стать для парня последним. И он не собирался его наносить. Он не собирался убивать его. Он хотел его наказать, да, но Сатоми всего несколько часов назад сказала, что смерть — это избавление. Однако как ещё можно его наказать? И может, того, как над ним поиздевались эти выродки, было уже достаточно для наказания. А сам он не такой же выродок? Нет?

Все эти мысли заставили его искать в доме спиртное. Однако налив себе почти полный стакан, понял, что это может стать приговором для Стилински. Что опьянев, он может сотворить то, за что никогда себя не простит.

Никто в его семье не был убийцей. И его родители, Лора, никто не простил бы его за такой бесчеловечный поступок. Однако даже думать о том, чтобы помочь парню, было противно. Прикасаться к нему было противно, смотреть на него было противно. Как он мог так цинично и лицемерно общаться с ним? Как мог помогать ему, готовить для него, решать его проблемы, если сам же и стал их причиной. Господи, как он мог выхаживать его в бреду лихорадки? Менять ему простынь, если до этого так жестоко обошёлся с ним. Ведь не было и капли сомнения, что он точно знал, что делает.

Это он был тем, кто произнёс это слово. Насилие. Его изнасиловал тот, кто спустя всего месяц уже настолько чётко влился в команду, настолько толково и бескомпромиссно выполнял свою работу. А до этого вот так, задыхаясь, захлёбываясь удовольствием дрожал в его руках, пока насильно трахал его своим нутром. Взгляд снова вернулся к видео, словно Дерек стал одержимым. В очередной раз он смотрел на это извращение. В очередной раз боялся, удивлялся самому себе, в очередной раз внутренне блевал от того, что видел. Его насиловали, а ему было от этого хорошо. Блядь.

Он едва не швырнул лэптоп об стену, но сдержался, а спустя ещё несколько десятков кадров, экран погас. С силой