- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (23) »
class="book">«Сарынь на кичку!»
Здесь еще преобладает восхищение удалью. В поэме уже размышления о том, против кого эта удаль направлена:
Часто указывалось, что в поэме Каменский шел не за историческими фактами (кстати говоря, хорошо ему известными), а за фольклором. Не случайно первая редакция поэмы называлась «Сердце народное – Стенька Разин». Здесь не столько деяния народные, сколько его чувства и помыслы, его ненависть к барам, князьям, царю, способность народа самоотверженно любить, верность своим идеалам.
Следует сказать, что от фольклора, а не от исторических книг идет вся огромная разинская тема в искусстве – и записанные Пушкиным песни, и суриковский Разин в челне, и хлебниковские поэмы – вплоть до Кедрина, Шукшина и Евтушенко.
Первая редакция поэмы писалась в предчувствии народной революции. Вторая – исходила из ее победы, и поэма кончается словами:
Вот о чем думает перед смертью Степан:
Поэма «Емельян Пугачев» (опубликована в 1931 году) куда менее известна, но во многом это более зрелая вещь. В поэме больше серьезности, уважительности к истории, глубоких размышлений.
Работа над поэмой, присоветованная М. Горьким, началась еще в 1925 году, вскоре после опубликования есенинского «Пугачева». Есенин писал свою вещь, полемически заостряя ее против пушкинской «Истории пугачевского бунта», с крестьянской, как он, по некоторым свидетельствам, говорил, точки зрения. Каменский продолжал и учитывал и пушкинский, и есенинский опыт.
В большой главе «Заводы» едва ли не впервые в русской поэзии сказано о рабочих участниках восстания и их вожде Хлопуше. Вот как, в явном споре с Есениным, дан Хлопуша у Каменского:
У Есенина Хлопуша, главным образом, ненавидящий, оскорбленный, страстный мститель. У Каменского он прежде всего – организатор восстания рабочих. Обе поэмы продолжают и дополняют друг друга.
Одно из лучших мест главы также едва ли не первое в русской поэзии описание радостного и вольного труда рабочих – на себя, на восстание, на Пугачева, а не на заводчиков:
Новое слово сказано и в главе «Генералы», где восстание представлено не как единоличное дело Пугачева, а как общий подвиг многих народных вождей, и литейщика Белобородова, и того же Хлопуши, и кайсак-киргиза Сулеймана, и многих крестьян, казаков, заводских рабочих, беглых солдат, башкир, казахов. В этой поэме Каменскому удалось взглянуть на народное движение не только через фольклор, но и глазами историка.
Спустя три года Каменский публикует поэму «Иван Болотников», как бы завершающую трилогию о народных крестьянских вождях. Позднее о «Болотникове» много писали: Сельвинский («Рыцарь Иоанн»), О. Брик. Однако и в этом случае открывателем темы был Каменский.
«Иван Болотников» – самая ясная, самая простая по стиху из его поэм.
Известно историкам о Болотникове куда меньше, чем о других вождях крестьянских восстаний. Если в двух ранних поэмах Каменский иногда попросту отбрасывал историческую достоверность, то в «Иване Болотникове» без домысливания обойтись было невозможно – именно из-за недостатка материала. И Каменский, вспомнив, наверное, юность, когда он ходил простым матросом на черноморских судах в Стамбул, сумел увидеть средневековую Турцию глазами русского крестьянина. Эта глава «Стамбул» как бы перекликается с главой из поэмы «Степан Разин» о взятии казаками персидского города Решта. Но в ней меньше фольклора и больше исторической достоверности. Можно сказать, что вся суть крестьянской революционности сконцентрировалась, как в фокусе, в этой главе.
Большое место в поэзии Каменского занимает родная природа. Его привлекало не «адище города», как Маяковского, а глубинная Россия. Если его Грузия, его Кавказ, о которых он много писал, были продолжением всей русской поэтической традиции, то Урал, особенно Прикамье, открыты, введены в поэзию самолично Каменским:
И еще:
Эти стихи из поздней, написанной в 1934 году, поэмы о Каме. Но и в поэме «1905-й», и в пейзажных фонах «Емельяна Пугачева» – все тот же Урал, с его громадностью, с его необозримыми лесами и большими заводами, с его мощными реками и великой историей.
Наконец следует сказать и о той стороне творчества поэта, которая принесла ему раннюю всероссийскую славу – о его новаторстве.
Каменский входил в тесный круг блестяще одаренных молодых мастеров, выступивших перед первой мировой войной и Октябрьской революцией, в круг поэтов, возглавленный Маяковским. Он стоял рядом с Маяковским на трибунах эстрад, выдерживал и свистки и
Ядреный лапоть
Пошел шататься
По берегам.
Сарынь на кичку!
В Казань!
В Саратов!
В дружину дружную
На перекличку,
На лихо лишное
Врагам!
Сарынь на кичку!
Наворачивай с плеча.
Драли,
Жали
Бары
Долго
Крепостную голытьбу.
А теперь –
Бунтует Волга
За сермяжную судьбу.
Станем помнить
Солнце-Стеньку:
Мы – от кости Стеньки – кость.
И, пока горяч,
Кистень куй,
Чтоб звенела молодость.
Будет время –
Сермяжная рать
Отомстит разом вскачь она.
Эх, красно и легко
Умирать,
Когда дело навеки раскачено.
Было так. Слушай:
Вот.
Похаживал Хлопуша
С завода на завод.
Вот.
Работал он по части
Медноплавильных работ.
Вот.
Подбивал к бунтам речами
Всех рабочих для забот.
Вот.
Чтобы разом взбунтовался
Ядро-пушечный завод.
Вот.
Чтобы пушки ныне лить
На помещиков-господ.
Вот.
Только надо для порядку
Из рабочих сделать взвод.
Вот.
Захватили чумазые взводы
В лапы заводы:
Пушки гонят, ядра льют –
Пугачеву шлют салют.
С Камы пригнавшие парни
Горланили радость-раздоль:
Варят теперь солеварни
Пугачевичам пермскую соль.
Мать Кама синеокая,
Как вороная сталь,
Блестит, зовет широкая
На пароходы вдаль.
И я, послушный сын реки,
Призывностью горя,
Изведал с легкой той руки
Все суши и моря.
Эй, вы, пароходы,
Свистите соловьями,
Сверкайте лебединой белизной.
Камушка, гордись
Лихими сыновьями –
Матросами, рабочими
Страны, реки лесной.
- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (23) »