Команданте

Глава 1

В пятый раз были вдвоём с ней в Мексике. Первый раз - в медовый месяц. Лил шумный дождь в аэропорту, Лулу испугалась за сохранность чемоданов, но попав в мои объятия, снова стала защищённой и тёпленькой. В такси мы увлечённо разговаривали с усатым водителем, отцом семерых непоседлевых ребятишек. Он наперебой говорил о Че Геваре, Фиделе Кастро, Хосе Марти, и наш путь в гостиницу прошёл на одном дыхании. К революционерам я, как и Лулу, с самого детства относился с глубочайшим уважением. Может, потому что ненавижу капитализм и все его производные течения.

Вот мы подъехали к гостинице, и солнце золотом окрасило всё и вся. Какая чудесная красота, браво Достоевский! Лулу прищурила глазки даже под солнцезащитными очками, которые и не любила, но отчего-то напялила уже при отлёте из родного римского аэропорта. Часто она совершала разные странные телодвижения, но мне всё в ней нравилось, и нравится до сих пор. Я сам её выбрал из миллиарда женщин всех рас и народов, и мне грех жаловаться на это чудо из чудес. Она одна такая моя. Сладкая, сладкая. Добрая, добрая.

Закрыв дверь гостиничной комнаты, мы прямо в холле стянули с себя всё мокрое и неприятное до самых одежд прародителей, и веселясь, и шутя, побежали в душ. Там мы перепробовали явно не одну баночку с душистым гелем или шампунем, и Лулу стала пахнуть пампасами, а я - Кольдерьерами. Как счастливых студента-международника, оказавшихся в мире своей мечты. Тогда, как и сейчас: "Амиго". Лучшего слова не было и не будет никогда.

Но вот неторопливо входит в незапертую дверь управляющий этой гостиницы, а мы слушаем "но пасаран", и улыбаемся ему. Дон Луис Эстебас. Очень приятно. Алехандро, Лулу. Чуть за тридцать. Москва. Журнал "Огонёк". Дон Луис жмёт наши лапы со всем выработанным годами рабочим уважением. У него в доме до сих пор висит карта Советского Союза на самом видном месте. Не снимет никто. И у детей его тоже не снимут. А у внуков, и подавно. Соединенные Штаты тоже будут справедливым и честным обществом. Человечество пробудится к подлинной государственности, по-другому нельзя, и аминь. Об этом и Сан-Хуан проповедовал. Социализм и христианство станут единым фронтом против разграбления наций безнравственным империализмом.

Открываем втроём окна, два, три сразу, одновременно - и душистый июльский вафельно-банный воздух Мехико врывается стремительным потоком в наши сильные молодые лёгкие, а солнечный свет делает каждую вещь в комнате исключительным произведением искусства.

- Крылья, дайте мне крылья! - кричит по-русски Лулу. Красивая полногрудость делает её ещё выразительнее с точки зрения присутствующих рядом двух мужчин. Я почувствовал лёгкий укол ревности. Как же ей шёл к фигуре и личику лёгкий ситцевый халатик, под которым не было ничего, кроме бархатной кожи и запаха лаванды.

Я увожу дона Эстабаса подальше от этой умопомрачительной красоты. Начинаем договариваемся о лекции в Гаванском университете на следующей неделе, встрече с ветеранами Второй мировой, как мексиканцами, так и других государств, и далее, и далее. Такси ровно в то время, как я сам захочу. Для переживаний нет ни малейшего повода, дон Эстебан даёт слово. Надёжный человек. Друзья из далёкого Петербурга не обманули. Правильно видит положение стран, не входящих в G7. Голод в Африке, он и будущий голод во всём мире. А зажравшиеся монополисты пируют одним днём, как пировал любой из французских королей. Где они сейчас - эти французские короли? Как и все остальные. Ушли на свалку истории.

- Дон Луис, а вы с нами в Гавану? - с надеждой интересуюсь я.

- Увы и ах, нет возможности, приболел внук, да и сам я неважно чувствую себя в последнее время. Но буду следить за вашей деятельностью по интернету, уважаемый амиго Алехандро, - разъясняет обстановку на ближайшие две недели дон Эстебас, и мы прощаемся с ещё большим уважением друг к другу. Доброе латиноамериканское сердце. Настоящий христианин и революционер. Эта земля достойна таких пылающих чувством справедливости людей с большой буквы. Эта земля достойна быть свободной и не угнетаемой никаким алчным супостатом. Viva la Mexico, Viva la Cuba!

Глава 2

Ночью громыхала природная революция - гроза, от запада и до востока. Лулу даже от страха напрудила в двойную простынь, поэтому интимных игрищ в ближайшие три дня не предвиделось. Неожиданно проснувшись, пришлось завтракать в кафе за два квартала от Лулу. Надеюсь, с ней это не перейдёт в хроническую фазу. А так она добропорядоченная, если её дневники не врут.

По обеим сторонам сидели барышни, в стиле домино. Одна, та что слева, сосредоточенно грызла карандаш, уставившись огромными глазёнками в плакат с голым мужским торсом, а правая, леворукая, с красивыми жемчужными зубами, очаровательно уминала макароны с сыром. Я ей подмигнул с пиратской ухмылкой, и она с печалью амазонки окинула взглядом свою "подругу". Классная живописная компания, ничего не скажешь. Мечта почившего Фрейда, или разборчивого художника-монументалиста. А для моего аппетита - очень даже ничего.

Сразу два окна с грохотом распахнул вновь налетевший ветер. И одновременно влетела Лулу. Бог ты мой, какая "всесокрушающая" ярость пришла вместе с ней!

- Вот ты где, змеёныш! Как ты мог бросить меня в такую минуту?!

- Пупсик, успокойся, с кем не бывает.

- Да он ещё сидит здесь и насмехается надо мной! Официант! Гарсон!

- Лу, это не Франция, здесь нет гарсонов...

- Замолчи, здесь только я, тебя здесь нет!!!

- Странно, почему я не чувствую никакого запаха...

- Девочки!

- Ага, вот это уже правильные мысли.

Прибегает несчастное от недосыпания юное создание, с фартуком сзади, с глазками дикой напуганной лани подножий Эльбруса. Три татуировочки, хорошее знание испанского отборного мата. Но явно не местная.

- Слушаю вас, сеньора.

- Водички, и пожалуйста, побыстрее, у меня обезвожевание. Сами понимаете.

Девушка стала выглядеть ещё более не в своей тарелке. На Лулу она даже не взглянула, а умчалась на одних цыпочках, молниеносно. Про мой заказ я даже не успел обмолвиться. Но сама эта ситуация меня дико забавляла. Особенно то, что девушка с карандашом и девушка с макаронами вообще никак не отреагировали на весь этот цирк или театр. Может, они завсегдатаи этого кафе, и здесь это в привычке вещей? Так сказать, естественный мексиканский колорит? Лулу, может ты знаешь больше, чем я?

- Во сколько твоя лекция? - из-за спины, но точно ко мне обратилась моя подруга.

- Ты хочешь там присутствовать?

- А что, я уже