правда?

— Правда. А кто твой папа?

— Бригадир комбайнеров! Он у нас в колхозе самый лучший!

Радость захлестнула Геню. Мы победили! «Бригадир», «колхоз», эти с детства привычные слова обрели сейчас для него новое, несвойственное им значение, слились со словом «победа».

Его радость передалась девочке. Она засмеялась. Геня подвинул ее к костру, раздул тлеющие угли и кинул на них охапку хвороста. С удовольствием смотрел он, как розовеет от тепла мордочка ребенка.

— Дяденька Леший, я кушать хочу! — шепнула девочка.

— Зови меня дядя Гена!

— Нет, лучше уж дяденька Леший! Так интереснее!

Накормить ее Гене было нечем. Сосредоточившись, он внушил девочке, что она сыта. Есть она больше не просила.

С полчаса они сидели в тепле и говорили о разном. Потом Геня встал со ствола.

— Пойдем домой! Там тебя ждут.

— Пойдем. Только возьми меня на ручки. Ладно?

Он взял девочку на руки и пошел, прикрывая ее ладонью от колючих веток, туда, где была знакомая тропинка.

— Наш дом рядом с околицей, — бормотала девочка в полусне. — У меня есть два старших брата и собака Пистолет. Ты иди побыстрее, а то бабушка Маша уже волнуется. Ты ее не бойся. Она тоже добрая. Ты ей понравишься… понравишься…

В небе тихо, одна за другой, зажмуривались звезды. Лес чернел уже далеко позади. По обе стороны проселка шуршала начавшая уже наливаться пшеница. Утро сменяло короткую ночь. Оно готовилось взорваться петушиными криками. Под горкой виднелись темные избы Кильдыма.

С горы спускалась странная нечеловеческая фигура. Путник шел, бережно прижимая к груди маленькую спящую девочку.

Геня Несмертный заканчивал свою дорогу на Кильдым.

В деревне запели первые петухи. Было уже утро.