летали?
– На "Лавочкиных". В конце войны мы Прагу взяли под колпак. Да у меня фотка есть. Мы на ней спим на новом аэродроме…
Я подхожу, смотрю на пошедшую по рукам фотку.
И правда спят.
А фронтовик продолжает:
– Там почти миллион фрицев в обороне стояло. А чехи-подпольщики вместе с ставшей за них первой дивизией РОА восстание в тылу у немцев подняли. "Власовцы" на немецкую форму надели бело-сине-красные повязки и выбили немцев из города. Только тогда фрицы всю Прагу кровью залили. Восставшие открытым текстом беспрерывно умоляли американцев, что стояли рядом и Красную Армию бывшую за двести километров от города спасти Прагу. Американцы не полезли, а наши ломая укрепрайоны попёрли и утром девятого мая первые танки с боями вошли в Прагу. Потом ещё неделю вокруг города бои шли. А на других фронтах праздновали…
Лётчики замолчали отдавая видимо дань памяти погибшим после Победы.
– А слышали байку про ТУ-2? – спрашивает лётчица.
– Нет, расскажите… – гудят "соколы".
– Женился пилот бомбардировщика на оружейнице из своего полка. И так нажрался на свадьбе, что ничего с женой не сделал ночью. Жена обиделась и утром куда-то ушла. Пилот тоже психанул и поехал на аэродром. Подходит к своей "тушке", а на фюзеляже самолёта краской намалёвано: "ТУ-2, а жену ни разу".
Открылась дверь приёмной. Махнув мне, мол пошли, старший лейтенант представился на ходу:
– Николай Изотов.
– Юрий Жаров, – отвечаю.
– Молоток. В роль входишь – прям артист… Да, мы к артистам едем.
– На "Мосфильм". Дорогу знаешь? – обратился Изотов к водителю, пока садились в машину.
– Бывали на Потылихе, – сказал усатый водила.
Бибикнул, объезжая подошедших, прыгающих от холода немцев, и двинулся в сторону Раменок.
На киностудии состригли мои патлы, нарядили в пронафталиненный френч (с Махно что-ли сняли), сменили ботинки на офицерские сапоги. Главный, которому докладывался мой куратор, после всех пертурбаций довольно крякнул, оценив работу и сказал:
– Всё бы хорошо, если бы походку ещё поменять. (Изотову) В вашем доме офицеров театральная студия есть? Узнайте и запишите юношу на танцы. Тогда мама родная не узнает, – и, встав со стула, крикнул своим, – Работаем, работаем!
Общежитие летчиков представляло собой неказистый длинный двухэтажный дом.
На фоне "Городка художников", послужившего ориентиром для водителя, общага смотрелась уныло. Увидев мою кислую физиономию, Изотов сказал:
– Многие в подвалах и бараках живут. Здесь ещё ничего.
Комендантше тёте Клаве старлей несколько раз повторил, что прибалты уехали, теперь вот этот будет жить в их комнате. Похож мол, но другой человек. И документы скоро будут.
– Ага. ДокУменты позже… Ага, – старушка в пуховом платке многозначительно покивала головой поняв, что дело тёмное и вопросов лучше не задавать.
Поднявшись на второй этаж, вошёл в незапертую комнату. Помещение было небольшим. Дощатый скрипучий пол. Две сетчатых кровати, шкаф, две тумбочки, стол, два стула и табуретка. На стене – гитара. На тумбочке – патефон.
– Годиться, – говорю Изотову, – дальнейшие указания.
Николай удивлённо поднял бровь.
– А говорили, что ты только осенью приехал… Чешешь как по писанному. Молоток. Записывай адрес дома офицеров, – протянул мне листок и карандаш.
Я попробовал записать услышанное, но только порвал бумагу.
– Эх, – сказал Изотов, взял у меня карандаш, послюнявил и написал адрес, – Завтра утром в штаб за документами. А пока вот возьми командировочное предписание.
Разговоры в трамвае.
– Вчера на "Динамо" ходил. Валенки, двое штанов, ватник на шинели… Всё равно к перерыву задубел. Пришлось у разносчика "мерзавчик" покупать…
– Мы с ребятами на "Багдадский вор" ходили. Ты вот мне объясни, как это джинн из воздуха появляется. Не знаешь? А ещё очки надел…
– У нас во дворе живут две собаки. Ту, что покрупнее так и зовут "Собака". А маленькую зовут "Кошка". Почему-почему, не знаю почему.
– Из пионерлагеря загадка: – Расшифруй четыре П и одно Я. – Не знаю. – Петр первый пернул первым. – А, Я? – А, ты вторым.
– А я ему… Кто воевал?… Ты, сука, на ташкентском фронте воевал… И в рожу ему…
– Успокойтесь, дамочка. Никто ваши грудя и не мял… Там и мять то нечего.
В дом офицеров я добрался без приключений. Помнил из прошлой жизни расположение Центрального Дома Советской Армии. Доехал через Сущевский вал до Марьиной Рощи, а там регулировщик движения (которого почти не было) подсказал, как пройти к ЦДКА. В здании натолкнулся на знаменитого актёра Игоря Ильинского. Стою, как статуя, раскрыв рот. Артист, вероятно привыкший к такому, подошёл, подсказал куда мне обратиться. Администратор, с ленинским прищуром оглядев меня, скорбно произнёс:
– К сожалению все места заняты. Но, я Вам могу предложить участие в танцбригаде… (Не получив согласия – продолжил уговоры). Ездить с ней никуда не нужно. Будите числиться и выступать в отчётных концертах. Танцевальным движениям, Вы уж мне поверьте, Вас научат. Десяток репетиций и будете "Яблочко" танцевать. – и, хитро так улыбается.
– Нет, – говорю, и думаю: "Пока Яблочку научат – все соки выжмут".
– Мне бы в танцевальной секции бальными танцами позаниматься, – гну я свою линию. И продолжаю:
– А я Вам билеты на ВВС на футбол и на хоккей смогу достать.
Если не вылечу из команды.
Театральный спец прикинул что-то в голове, кивнул, и сказал:
– Вас устрою в группу на понедельник. Сходите в танцзал, познакомьтесь с руководством. Телефон свой здесь напишите, – и пододвинул открытую тетрадь.
Я, уже наученный обращению с химкарандашом, послюнявил и написал номер с вахты общежития.
Первое задание Родины выполнено, – с гордостью подумал я.
Зачисление в группу прошло штатно. Занятия по понедельникам в 18–00 со следующей недели.
Прошёлся по магазинам. Много очередей. Карточки отменили в 1947-м, но дефицит не отменили. В коммерческих товары на любой вкус. Пока стоял в очередях слушал болтовню покупателей:
– Живут, как буржуи. Конфеты с чаем жрут. Я как они на кухню ушли стырила три штуки. Одну – мне, две – меньшим братьям…
– Канал в Крыму будут строить, зовут на трактор. Двойной оклад. Поеду в марте…
– Война с Турцией видать будет. Азербайджанцев то из Армении выселяют, чтобы значит в спину не ударили…
– У меня папаша запойный. Я как этот запах учую, блевать тянет…
Накупил всего: продукты в авоське, гантели трёхкилограммовые в противогазной сумке, что нашлась в комнате. В
А фронтовик продолжает:
– Там почти миллион фрицев в обороне стояло. А чехи-подпольщики вместе с ставшей за них первой дивизией РОА восстание в тылу у немцев подняли. "Власовцы" на немецкую форму надели бело-сине-красные повязки и выбили немцев из города. Только тогда фрицы всю Прагу кровью залили. Восставшие открытым текстом беспрерывно умоляли американцев, что стояли рядом и Красную Армию бывшую за двести километров от города спасти Прагу. Американцы не полезли, а наши ломая укрепрайоны попёрли и утром девятого мая первые танки с боями вошли в Прагу. Потом ещё неделю вокруг города бои шли. А на других фронтах праздновали…
Лётчики замолчали отдавая видимо дань памяти погибшим после Победы.
– А слышали байку про ТУ-2? – спрашивает лётчица.
– Нет, расскажите… – гудят "соколы".
– Женился пилот бомбардировщика на оружейнице из своего полка. И так нажрался на свадьбе, что ничего с женой не сделал ночью. Жена обиделась и утром куда-то ушла. Пилот тоже психанул и поехал на аэродром. Подходит к своей "тушке", а на фюзеляже самолёта краской намалёвано: "ТУ-2, а жену ни разу".
Открылась дверь приёмной. Махнув мне, мол пошли, старший лейтенант представился на ходу:
– Николай Изотов.
– Юрий Жаров, – отвечаю.
– Молоток. В роль входишь – прям артист… Да, мы к артистам едем.
– На "Мосфильм". Дорогу знаешь? – обратился Изотов к водителю, пока садились в машину.
– Бывали на Потылихе, – сказал усатый водила.
Бибикнул, объезжая подошедших, прыгающих от холода немцев, и двинулся в сторону Раменок.
На киностудии состригли мои патлы, нарядили в пронафталиненный френч (с Махно что-ли сняли), сменили ботинки на офицерские сапоги. Главный, которому докладывался мой куратор, после всех пертурбаций довольно крякнул, оценив работу и сказал:
– Всё бы хорошо, если бы походку ещё поменять. (Изотову) В вашем доме офицеров театральная студия есть? Узнайте и запишите юношу на танцы. Тогда мама родная не узнает, – и, встав со стула, крикнул своим, – Работаем, работаем!
Общежитие летчиков представляло собой неказистый длинный двухэтажный дом.
На фоне "Городка художников", послужившего ориентиром для водителя, общага смотрелась уныло. Увидев мою кислую физиономию, Изотов сказал:
– Многие в подвалах и бараках живут. Здесь ещё ничего.
Комендантше тёте Клаве старлей несколько раз повторил, что прибалты уехали, теперь вот этот будет жить в их комнате. Похож мол, но другой человек. И документы скоро будут.
– Ага. ДокУменты позже… Ага, – старушка в пуховом платке многозначительно покивала головой поняв, что дело тёмное и вопросов лучше не задавать.
Поднявшись на второй этаж, вошёл в незапертую комнату. Помещение было небольшим. Дощатый скрипучий пол. Две сетчатых кровати, шкаф, две тумбочки, стол, два стула и табуретка. На стене – гитара. На тумбочке – патефон.
– Годиться, – говорю Изотову, – дальнейшие указания.
Николай удивлённо поднял бровь.
– А говорили, что ты только осенью приехал… Чешешь как по писанному. Молоток. Записывай адрес дома офицеров, – протянул мне листок и карандаш.
Я попробовал записать услышанное, но только порвал бумагу.
– Эх, – сказал Изотов, взял у меня карандаш, послюнявил и написал адрес, – Завтра утром в штаб за документами. А пока вот возьми командировочное предписание.
Разговоры в трамвае.
– Вчера на "Динамо" ходил. Валенки, двое штанов, ватник на шинели… Всё равно к перерыву задубел. Пришлось у разносчика "мерзавчик" покупать…
– Мы с ребятами на "Багдадский вор" ходили. Ты вот мне объясни, как это джинн из воздуха появляется. Не знаешь? А ещё очки надел…
– У нас во дворе живут две собаки. Ту, что покрупнее так и зовут "Собака". А маленькую зовут "Кошка". Почему-почему, не знаю почему.
– Из пионерлагеря загадка: – Расшифруй четыре П и одно Я. – Не знаю. – Петр первый пернул первым. – А, Я? – А, ты вторым.
– А я ему… Кто воевал?… Ты, сука, на ташкентском фронте воевал… И в рожу ему…
– Успокойтесь, дамочка. Никто ваши грудя и не мял… Там и мять то нечего.
В дом офицеров я добрался без приключений. Помнил из прошлой жизни расположение Центрального Дома Советской Армии. Доехал через Сущевский вал до Марьиной Рощи, а там регулировщик движения (которого почти не было) подсказал, как пройти к ЦДКА. В здании натолкнулся на знаменитого актёра Игоря Ильинского. Стою, как статуя, раскрыв рот. Артист, вероятно привыкший к такому, подошёл, подсказал куда мне обратиться. Администратор, с ленинским прищуром оглядев меня, скорбно произнёс:
– К сожалению все места заняты. Но, я Вам могу предложить участие в танцбригаде… (Не получив согласия – продолжил уговоры). Ездить с ней никуда не нужно. Будите числиться и выступать в отчётных концертах. Танцевальным движениям, Вы уж мне поверьте, Вас научат. Десяток репетиций и будете "Яблочко" танцевать. – и, хитро так улыбается.
– Нет, – говорю, и думаю: "Пока Яблочку научат – все соки выжмут".
– Мне бы в танцевальной секции бальными танцами позаниматься, – гну я свою линию. И продолжаю:
– А я Вам билеты на ВВС на футбол и на хоккей смогу достать.
Если не вылечу из команды.
Театральный спец прикинул что-то в голове, кивнул, и сказал:
– Вас устрою в группу на понедельник. Сходите в танцзал, познакомьтесь с руководством. Телефон свой здесь напишите, – и пододвинул открытую тетрадь.
Я, уже наученный обращению с химкарандашом, послюнявил и написал номер с вахты общежития.
Первое задание Родины выполнено, – с гордостью подумал я.
Зачисление в группу прошло штатно. Занятия по понедельникам в 18–00 со следующей недели.
Прошёлся по магазинам. Много очередей. Карточки отменили в 1947-м, но дефицит не отменили. В коммерческих товары на любой вкус. Пока стоял в очередях слушал болтовню покупателей:
– Живут, как буржуи. Конфеты с чаем жрут. Я как они на кухню ушли стырила три штуки. Одну – мне, две – меньшим братьям…
– Канал в Крыму будут строить, зовут на трактор. Двойной оклад. Поеду в марте…
– Война с Турцией видать будет. Азербайджанцев то из Армении выселяют, чтобы значит в спину не ударили…
– У меня папаша запойный. Я как этот запах учую, блевать тянет…
Накупил всего: продукты в авоське, гантели трёхкилограммовые в противогазной сумке, что нашлась в комнате. В