Пролог

…в один прекрасный день собирание разрозненных кусочков знания в единое целое откроет нам такие страшные перспективы реальности и нашего в ней положения, что нам останется либо сойти с ума от этого откровения, либо спасаться от света знания в мире и безопасности нового средневековья.

Говард Филлипс Лавкрафт

16 мая 297 года от Гигаклазма. Где-то в Тарбагании

Конец гнетущей тишине положил, разумеется, Кэррот. Уверенным шагом он вышел из леса на край вырубленной опушки и что есть сил заорал:

– Эй, кто в крепости живёт! Вы-ле-зай!

Размашистым жестом, хотя красоваться здесь было не перед кем, он выхватил из ножен свой воронёный клинок рельсовой стали. И пружинисто зашагал к укреплению, что торчало в центре обширной вырубки. Батлер Броки вприпрыжку едва поспевал за ним, короткие ноги гнома путались в разбросанном хворосте.

– Паршивое место, чтоб помереть! – пропыхтел Батлер, оглядываясь на ходу. Лес был сорный, сырой, непролазный, и лишь холм, на котором стоял старый форт, возвышался над тёмными дебрями.

– Мы сюда не за этим пришли, – ободряюще улыбнулся ему Кэррот. За стенами форта возникло движение. Над гребёнкой деревянного частокола, словно перчаточные куклы, показались одержимые. Они вскинули луки и самострелы, выцеливая незваных гостей, и тут с левого фланга, из леса, их атаковала Фириэль. Казалось, стрелы эльфийки летят медленно и лениво, но она выпустила подряд штук восемь, и они по широкой дуге достигли стен форта, разя цели одну за другой.

Одержимые подняли крик. Боль они ощущали разве что фантомную, но злобы и ярости им было не занимать. Из форта посыпались ответные стрелы, болты, камни, кто-то бросил топор, тяжко шлёпнувшийся у стены. Кэррот напрягся и телекинетическим импульсом отбил летящие в них снаряды. Надо же, получилось! А Костик ещё на него ругался.

– Олясин, штрек тебя забери! – нервно окликнул его сзади Броки.

– Что? – Кэррот обернулся. Гном был невредим, но с тревогой выглядывал из-за своего нового треугольного щита.

– А что, если они не откроют ворота? Нам сказали, что стены разрушены, но нет, целые, да ещё частокол этот сверху… Так и будем с поляны на них обзываться?

Олясин, занятый отражением прилетающих стрел, только фыркнул.

– Батлер, это же хаоситы похлеще нас. Их вообще ни в какой крепости не удержишь!

Одержимых на стенах скопилось изрядно, почти два десятка. Самое время. Наумбия Шноррел с правого фланга ионизировала водяной пар над укреплением, и с небес в стену форта с оглушительным грохотом ударила молния. Стрелков разбросало, дым и мелкие искры повисли в воздухе. Крики стихли, но внутри форта что-то заскрежетало.

До ворот Кэрроту с Батлером оставалась лишь сотня шагов. Слева из чащи показалась Фириэль в маскировочном одеянии из зелёных лоскутьев и прикрывавший её Томас Мардармонт. Некромант, как обычно, был в чёрном цилиндре и фраке, так что смотрелась их парочка занимательно. Справа на вырубку вышли Наумбия с Гуджем. Волшебница в сером походном платье и надёжный, как скала, троллин в полосатых штанах и накидке из шкур тоже выглядели внушительно. Воины Хаоса в деле!

Можно ли взять крепость вшестером? Смотря кто эти шестеро.

Ворота форта открылись с пронзительным скрипом, но ещё до того, как массивные створки начали ход, изнутри раздалось угрожающее ворчание, перешедшее в низкий утробный визг. Кёрт Олясин вытаращил глаза: навстречу им с сотрясающим землю топотом бросились массивные, грязные, покрытые колючими роговыми пластинами кабаны. Изменённые хаосом звери, числом три.

Такого они не ждали! Кабаны с места рванули в карьер, из-под мощных копыт летел хворост и грязь. Стрела Фириэли отскочила, не пробив толстого панциря. С хриплым визгом огромные свиньи бежали на Батлера с Кэрротом.

– Готовьсь! – заорал Олясин. Броки сжался, встопорщив чёрную бороду.

Подпустив разогнавшихся зверей поближе, они прыгнули в разные стороны. Кабаны пронеслись по инерции мимо, и, толкаясь, начали разворачиваться. Фириэль пустила ещё несколько стрел, две засели в кабаньих тушах, но те словно и не заметили мелкого неудобства. Из пастей чудовищ вырывался пар, жёлтые клыки были с сабли размером.

Кэррот с Батлером, не сговариваясь, побежали в сторону крепости. Гулко хрюкая, кабаны устремились за ними, но Наумбия уже применила стихийные чары. Посреди холма будто забил родник; земля под копытами превратилась в глубокую грязь, и животные плотно увязли по самое брюхо. Они бились, визжали, но с места не двигались.

– Спасибо! – Кёрт пригладил светлые волосы и отсалютовал волшебнице. Поджав губы, она сдержанно кивнула. Расслабляться ещё было рано. Со стены рядом рухнул застреленный Фириэлью одержимый. Ор нарастал. Олясин прислушался, убрал меч в ножны и выхватил из-за спины шнеппер.

Из ворот форта со злобными воплями выкатилась беспорядочная толпа. Измождённые бледные люди в грязной одежде, с перекошенными безумием лицами и кровоточащими глазами – типичные одержимые хаосом. Они были вооружены чем попало, от лопат, ножей и палок до секир и мечей. Один даже тащил армейскую алебарду, но на бегу зацепился крюком за ворота и упал, добавив сумбура в ряды собратьев по несчастью.

Кэррот выстрелил в толпу напиленной кубиками дробью – она была так заряжена силой порядка, что прошибала беснующихся хаоситов насквозь. Двое или трое упали. Раскрутив, Батлер бросил в нападающих свою новую игрушку, верёвку с гирьками на концах, и ещё один рухнул, стреноженный. Фириэль мимоходом подстрелила другого. В возникшую сутолоку сбоку ворвался Гудж, взмахнув длинным цепом с металлическим билом. Над холмом понеслись крики ярости, звон металла и хруст костей.

«Они лишь сорняки», – думал Кёрт, вглядываясь в искажённые бешенством черты одержимых, – «а всё это, как в детстве, простая прополка…»

Залитый кровью тип с оскаленными зубами вылетел из толпы, с рыком ткнул в его сторону длинным ножом. Олясин ушёл от удара, выбросил вперёд левую руку и крикнул:

– Силой святой – упокойся! – в богов он не верил, но экзорцизмы работали и без этого. Одержимый задёргался и ничком упал в грязь, но за ним уже наступали другие. Один прыгнул на Батлера и повис на его щите. Ещё двое напали на Кэррота.

Он отбил воронёным клинком меч первого и уклонился от дубины второго. Рубанул сверху, отсёк иссохшую руку противника. Тот взревел и вцепился в эфес уцелевшей рукой. Не вырваться! Мечник ткнул Кёрта в бок, лезвие лязгнуло о кирасу.