— Гоблин, пшел отсюда! — уже в пятый раз прикрикнул юноша на собаку, и в пятый раз тот проигнорировал его слова. Разве что хвостом заработал активнее, выпрашивая подачку. Старому псу и в голову не могло прийти, что эту замечательную ароматную косточку хозяин приберег для кого-то другого.

Вздохнув и взъерошив свою огненно-рыжую шевелюру, Фило снова уставился на амулет, якобы исполняющий желания. Уже добрую пару часов он возился с этой костью, пытаясь заставить ее творить чудеса. Размахивал ею, словно чародеи из сказок, выкрикивая свои желания. Стучал по тарелками и поленьям, пытаясь превратить их… ну хоть во что-нибудь! Тер кость, пробуя вызвать джинна, и даже один раз попытался ее погрызть, на что Гоблин тут же отреагировал угрожающим рычанием.

— Может, и впрямь, ей по башке бить нужно? — пробормотал юноша, оглядываясь по сторонам в поисках подходящей для эксперимента головы.

Словно почуяв неладное, кобель забился за печь и теперь тихонько скулил оттуда, не высовывая даже кончика своего длинного отвислого носа, за который он и получил прозвище. Не считая этого скулежа, в комнате было тихо, а потому новый звук сразу привлек внимание юноши. Он обернулся — в двух шагах от него, прямо на обеденном столе, огромная серая крыса увлеченно обгладывала засохшую корку хлеба.

Крыс Фило боялся и ненавидел еще с раннего детства, после того, как одна из них забралась в корзину и загрызла четырех котят, в которых мальчишка души не чаял. В тот день у малышей только-только открылись глазки, и восторженный Фило с утра до вечера доставал взрослых рассказами о том, какие же чудесные лупатые глазенки у его "пушистиков". А вечером, вернувшись домой, в корзине со своими пушистиками мальчик обнаружил огромную — еще больше этой — крысу и четыре окровавленных тельца. С того дня он объявил хвостатым тварям беспощадную войну и несколько десятков их выловил, и всех до единой утопил в яме с водой.

Сидящая на столе крыса никакого внимания не обращала на человека, словно его и не было рядом. Глядя на нее, юноша почувствовал, как в нем вскипает ярость, замешанная на страхе.

— Сдохни, мерзкая тварь! — закричал он, ткнув пальцем в сторону грызуна.

Краем глаза Фило заметил, как лежащая на столе кость повернулась, словно вокруг невидимой оси, и ее острый конец теперь указывал точно на крысу. Так же, как указывал палец юноши. Раздался едва слышный хлопок, и хвостатый зверь… сдох, как и было велено! Безо всяких видимых на то причин крыса вдруг встала на задние лапки, закатила свои глаза-бусинки, шлепнулась на спину и застыла в такой позе, не издавая ни звука.

Из-за печки тут же выскочил пес, запрыгнул на лавку и, опершись передними лапами на стол, тщательно обнюхал крысу. Повернув голову к человеку, недоуменно тявкнул: "Сдохла, хозяин, носом чую".

Фило осторожно коснулся кости. Теплая! У него не возникло ни малейших сомнений в том, что именно амулет виноват в случившемся. Исполнил его желание, как и обещал господин Рилль. Быстро схватив кость, юноша засунул ее за пазуху, с опаской оглядываясь по сторонам. В глазах его светилась мрачная решимость.

Молодой человек, выдававший себя за господина Рилля, сидел за столом, склонив голову и словно прислушиваясь к чему-то далекому. Вот он заметно напрягся и подался вперед. Ему показалось — а может, вовсе и не показалось? — на самой грани восприятия чье-то присутствие. Даже не само присутствие, а лишь его неуловимая тень. Наваждение длилось всего пару мгновений, но и этого оказалось достаточно, чтобы обезображенное шрамом лицо расплылось в довольной усмешке.

Глава 1. Именем и Знаком

"Один неверный штрих в вычерченной пентаграмме

может поставить жирный крест на вашем

существовании… И не только на вашем!"

Учебник по начертательной геометрии

для адептов кафедры Демонологии

Айвен сидел в своей антикварной лавке, спасаясь от беспощадного полуденного солнца. Он разглядывал аккуратно подстриженные ногти и делал это с таким видом, словно ничего важнее нет на целом свете. И от этого занятия его не смог отвлечь даже стук в дверь. Осторожное постукивание сменилось настойчивым, потом раздражительным и, наконец, превратилось в яростную барабанную дробь. Судя по характеру ударов, стучали в дверь одновременно кулаками, сапогами и увесистой дубинкой, а то и вовсе чьей-то головой.

— Меня нет дома! — рявкнул юноша, не отрываясь от созерцания, — Приходите завтра, а еще лучше — в другое время и в другое место.

Стук прекратился, сменившись недоумевающей тишиной. Айвен даже представил, как медленно ворочаются мысли в голове у посетителя, пытаясь осознать услышанное и сопоставить наличие голоса с отсутствием его хозяина.

— Эй! Хорош мне голову морочить, я же знаю, что ты там! Открывай, я тебе клиента привел, — раздался за дверью смутно знакомый голос, и стук возобновился.

— Сквозняк, это ты что ли? — опознал, наконец, хозяина голоса Айвен, — Да вскрой ты ее, хватит в дятла играться. Даром, что ли, тебя Сквозняком кличут?

— Ну уж нет, я еще пожить хочу. Давай, открывай скорее, не хочу своей физией среди бела дня светить в таком месте.

Юноша с сожалением вздохнул, встал из-за стола и подошел к двери. Провел ладонью вдоль дверной щели, снимая запорное заклятье, точным плевком присмирил духа-ключника, большим пальцем сдвинул дужку клинового механизма и трижды повернул ключ.

Едва раздался щелчок, как дверь приоткрылась, и в нее проскользнул-протиснулся Сквозняк — один из лучших взломщиков города Кияжа.

— Нормальные торговцы и скупщики в такое время двери открытыми для посетителей держат, а не запираются на три замка и два заклятия, — заявил вместо приветствия домушник.

— В таком случае можешь считать меня ненормальным скупщиком и торговцем, — с усмешкой согласился Айвен, — А это кто такой?

Он с любопытством уставился на человека, вошедшего в лавку следом за Сквозняком. Тот был неимоверно, просто болезненно худ, а бледное лицо его покрывала многодневная щетина.

— Это хороший человек, и он готов предложить хороший товар, — зачастил взломщик, оглядываясь через плечо на дверь, — Ну, я пойду?

— Что, даже не поболтаешь со старым другом и по полкам да ящикам не пошаришь? — усмехнулся юноша.

— Дел накопилось много, — неуверенно пробормотал Сквозняк, пятясь, — я как-нибудь в другой раз забегу пошарить… Тьфу ты! То есть поболтать, — и выскользнул за дверь.

В комнате наступила неловкая тишина. Незнакомец настороженно оглядывался по сторонам, с интересом рассматривая лежащие на полках диковинки и изредка бросая взгляды на хозяина